Вокруг света 1963-01, страница 62

го заросли травой, что их почти невозможно было разглядеть. Колея имела ширину около двух с половиной футов. Рельсы были изношены, стерты до блеска и погнуты, Я представить себе не мог, чтобы какой бы то ни было экипаж мог на них удержаться. Впоследствии, когда я увидел, с какой скоростью autovia мчится по этим рельсам, мне казалось просто чудом, что мы возвращались живыми из наших поездок.

Чуть подальше мы обнаружили отходящий от основной колеи путь, на котором стояло несколько невероятно потрепанных autovia, а невдалеке под деревом увидели столь же потрепанного водителя, мирно спавшего в высокой траве. Мы его разбудили, и он сообщил, что на следующее утро autovia совершит рейс километров на двадцать и, если мы захотим, он возьмет нас с собой. Я рассчитывал в этой поездке познакомиться с окрестностями и определить, какие виды птиц наиболее распространены здесь. Мы поблагодарили водителя, который пробормотал в ответ: «Nada, nada» — снова лег в траву и тут же погрузился в глубокий сон.

На следующее утро перед рассветом наша autovia тряслась по рельсам в густом молочно-сером тумане. Когда поселок остался позади и собаки, преследовавшие нас, отстали, из-за деревьев неожиданно показалось солнце, стерев все краски с восточной части неба и залив его морем света. Мы тряслись и качались в своем экипаже, все дальше и дальше углубляясь в лесные дебри Чако.

Лес был низкорослый, но деревья стояли так близко друг к другу, что их ветви переплетались между собой; почва была заболочена и покрыта густой растительностью, среди которой выделялись колючий кустарник и, как ни странно, кактусы. Некоторые кактусы были похожи на склеенные по краям зеленые тарелки, усыпанные желтыми колючками и розовато-лиловыми цветами; другие напоминали осьминогов, раскинувших по земле свои длинные щупальца. Были и такие кактусы, которые походили на большие зеленые гусарские кивера, как бы подернутые черной дымкой колючек. Многие кактусы стояли наполовину в воде. Между рельсами железной дороги торчало множество низкорослых растений высотой всего в несколько дюймов, увенчанных мелкими чашеобразными красными цветками. Местами их было гак много, что мне казалось, будто мы едем по какой-то бесконечной клумбе.

Время от времени лес прерывался,, и перед нами открывались большие травянистые пространства, усе-жшые огненно-красными цветами на высоких стеблях и аккуратно разде

ленные рядами пальм, округлые кроны которых напоминали снопы зеленых ракет, разлетающихся в небе. На этих травянистых полях можно было увидеть множество тиранн-вдов, небольших птичек величиной с воробья, с глянцевито-черными спинками и ослепительно белыми грудкой и шейкой. Они сидели на ветках и стволах упавшчх деревьев, время от времени взмывали в воздух, хватали пролетавших мимо насекомых и возвращались на место; их грудки сверкали на фоне травы, словно падающие звезды. Местные жители называют их flor blanca — белые цветы, и это прозвище очень подходит к ним.

И среди деревьев здесь тоже попадались интересные породы: стволы некоторых у основания неожиданно расширялись наподобие кувшина для вина; у них были короткие искривленные ветви, скудно украшенные мелкими бледно-зелеными листьями. Эти деревья росли небольшими группами. Казалось, они впитали в себя слишком много влаги, и их стволь! поэтому непомерно раздулись.

— Как называются эти деревья, Рафаэль?

— Palo воггасЬо f_e Видишь, какие они толстые? Говорят, что они слишком много пьют, поэтому их здесь называют пьяными деревьями.

— Пьяные деревья... Это действительно подходящее название. И место как раз для них, весь лес здесь кажется пьяным.

В самом деле, вся местность выглядела так, словно природа решила устроить здесь грандиозную попойку и пригласила на нее самых различных представителей растительного мира — умеренного, субтропического и тропического поясов. Всюду виднелись высокие пальмы, устало склонившие головы, — это были завсегдатаи баров с длинными нечесаными волосами; колючие кустарники схватились в пьяной ссоре; элегантные нарядные цветы соседствовали с небритыми кактусами; пьяные деревья с раздувшимися животами любителей пива склонялись к земле под самыми неожиданными углами; и везде над этой оргией растений сновали тиранны-вдовы, словно маленькие юркие официанты в белоснежных манишках..,

За одним из поворотов нам открылась живописная, окаймленная пальмами топь, на которой кормились четыре огромных аиста ябиру, Медленно и величественно передвигались они по траве и сверкающим разводьям, очень напоминая виденную мною однажды процессию негритянских проповедников в белых стихарях. У аистов было белоснежное оперение, угольно-черные клювы и шеи, втянутые в сутулые плечи. Степенно и задумчиво вышагивали они по воде, время от времени застывая на одной ноге и

слегка разводя в стороны крылья, Я попросил водителя остановиться, чтобы понаблюдать за ними несколько минут. Удивленно посмотрев на меня, он затормозил, и autovia со скрипом остановилась футах ¹ в пятидесяти от птиц, которые не обратили на нас ни малейшего внимания.

Не успел я поудобнее устроиться на деревянном сиденье и поднести к глазам бинокль, как вдруг невероятных размеров полосатый москит влетел в autovia и сел на мою руку. Я небрежно стряхнул его и поднял бинокль к глазам, но тут же опустил его и захлопал рукой по ногам, на которых уже сидели четыре других москита. Посмотрев вокруг, я, к своему ужасу, обнаружил, что висевшая над травой легкая дымка в действительности была тучей москитов, которые надвигались на нас с возбужденным жужжанием. Через несколько секунд туча обволокла нас, москиты облепили наши лица, шеи, руки, и даже одежда не спасала нас от укусов. Давя на себе москитов и проклиная все на свете, я потребовал от водителя немедленно трогаться.

Когда autovia тронулась, большинство москитов отстало, но несколько наиболее упрямых продолжали преследовать нас на протяжении примерно полумили. Нападения москитов при каждой остановке отравляли удовольствие от поездки, из-за них ни на одном месте нельзя было продержаться более десяти минут. Охота и киносъемки в этих условиях были трудной, мучительной работой. Пока я возился с аппаратом, определяя выдержку и фокусировку, кто-то должен был обязательно стоять рядом и обмахивать меня шляпой, чтобы отогнать хотя бы часть насекомых — иначе я не мог сосредоточиться и быстро теряп терпение. В Пуэрто-Касадо мы вернулись после полудня, покрасневшие и распухшие от укусов.

ОХОТА ЗА АНАКОНДОЙ

■■■Наш путь пролегал по большому болоту, со всех^ сторон окруженному лесом, и ни единое дуновение ветерка не смягчало палящего зноя солнечных лучей. Болото было глубокое — вода доходила до осей повозки — и так густо заросло травой и водяными лилиями, что даже волам было трудно идти. Это водное пространство было громадным питомником москитов самых различных видов и размеров. Они, как говорится, кишмя кишели перед нами, и казалось, мы смотрим через полупрозрачную завесу из переливающихся радужным блеском крыльев. Вскоре сквозь эту зыбкую пелену я увиден небольшой островок площадью около двухсот квадратных футов, поднимавшийся над

1 Английский фут равен приблизительно 0.3 мегра.