Вокруг света 1963-07, страница 51

нули и арисмотрелись. По волнам плоской жабой прыгала, идя к шхуне, моторная лодка. В ней было шесть человек — вдвое больше положенного; она то и дело зачерпывала воду бортом. Мы различили впереди троих могучего сложения мужчин в неопрятной одежде, сзади — двух молодых женщин и мальчика. Вид у них был такой унылый, точно они возвращались с похорон.

— Иа ора на!

Это художник, наконец, очнулся от чар и восторженно приветствовал на таитянский лад встречающих.

— Иа ора на! Здравствуйте! Иа ора на! — вопил он, вкладывая всю душу в немногие известные ему полинезийские слова.

Но люди в лодке не отвечали, даже не глядели на него.

— Вы лучше по-маркизски, — иронически заметил суперкарг. — Здесь приветствуют: «Каоха нуи!»

Увы, художник не заметил иронии и тотчас стал во всю глотку орать «Каоха нуи!»... Но островитяне продолжали сохранять мрачный вид. Впрочем, это не смутило художника.

— Ну вот, Ларри! — воскликнул он. — Мы нашли то, что искали! Здесь ты сделаешь снимок, который обессмертит тебя.

— Спасибо на добром слове, но учти: бессмертием сыт не будешь. Наплевать мне на него, главное — был бы доволен редактор. Если я не сдам хороших кадров с полуобнаженными девушками, мне конец.

И Ларри тяжело вздохнул.

— Каоха нуи! Каоха нуи! — вдруг снова завопил художник.

На этот раз ему неожиданно отозвался чей-то веселый, дружелюбный голос.

Я увидел великолепно сложенного, мускулистого мужчину в набедренной повязке красного цвета. Он медленно огибал шхун}/ на лодке с аутригером, который во многом отличался от применяемых в архипелаге Туамоту, зато был очень похож на древние маркизские лодки, выставленные в музеях.

Человек в лодке приветливо помахал нам рукой. Мы жестом пригласили его подойти поближе, хотели попросить, чтобы он свез нас на берег. Он мигом смекнул, в чем дело, и закричал по-английски:

— Такси, такси! Давай!

И я понял, откуда такое радушие, почему на нем набедренная повязка, как здесь очутился аутригер... Все специально для туристов. И так как он запросил с нас немалую мзду за доставку, а лодка его выглядела не особенно надежной, мы предпочли судовую шлюпку.

Здесь не было ни пристани, ни защищенной стоянки, матросам оставалось лишь отдаться на волю волн и

молиться о том, чтобы нас не слишком грубо вышвырнуло на берег. Если не считать того, что мы промокли насквозь, а Ларри потерял один объектив, то все обошлось хорошо.

И вот мы в раю.

Мы внимательно рассматривали окружающее. Странно: теперь все выглядело иначе. Подобно тому как картина под увеличительным стеклом превращается во множество грязных пятен, Ваитаху вблизи производила удручающее впечатление. Какие-то запущенные кустарники, пальмы старые, невзрачные, обитые кольцами ржавой жести, которые некогда преграждали путь крысам, любительницам кокосовых орехов.

Но еще более жалкой была так называемая деревня. Вдоль заросшей дороги, которая шла от берега под прямым углом, с каждой стороны выстроилось по десятку домов — дощатые лачуги с ржавой железной крышей, старые, грязные развалюхи. Это они казались нам с палубы шхуны веселыми красочными пятнами. Некоторые держались только на подпорках. Повсюду валялись пустые консервные банки, бумага, тряпки.

Мы сели на каменную ограду передохнуть, точно это могло помочь нам одолеть разочарование. За оградой двое голых малышей играли вместе с черными поросятами. Чуть поодаль группа мужчин и женщин завтракала, окружив большое деревянное блюдо. Наши попытки заговорить с ними ни к чему не привели...

Мы быстро пресытились этой долиной и решили поскорее убираться прочь. Шлюпка уже ждала, приминая днищем рокочущую гальку. Вот она, борясь с волнами, медленно двинулась от берега. Местный лавочник вошел в воду, подталкивая нас.

— До свидания, — сказал он на ломаном английском языке. — Вы скоро еще приедете?

— Думаю, что мы сюда больше вообще не приедем, — решительно ответил я.

Лавочник кивнул.

— Ну и правильно: здешние островитяне не любят белых...

ЗАЦИВИЛИЗОВАННЫЕ ДО СМЕРТИ

В том, что маркизцы не любят белых, нет ничего удивительного. Для этого есть очень веские основания. Первое же знакомство островитян с представителями нашей «западной» цивилизации положило начало сплошной цепи бедствий. Кстати, произошло это знакомство как раз в бухте Ваитаху, где в конце июля 15% года бросил якорь первооткрыватель Маркизских островов испанец Менданья.

Несметные сокровища, золото и серебро, огромные земельные участки с тысячами рабов индейцев, которые испанцы присвоили, покорив в 1530-х годах Перу, не удовлетворили завоевателей, они £тали искать новых колоний. Особенно их влекли к себе обширные просторы Тихого океана. Молодой офицер Сармиенто де Гамбоа не сомневался, что инки знают много важных секретов. Он стал расспрашивать наиболее сведущих, и ему рассказали удивительную историю об инке Тупаке Юпанки.

Этот могучий владыка жил во второй половине XV века. Во время одного из своих походов он попал в Тумбес (на севере Перу), как раз в то время, когда с запада поишли на больших бальсовых плотах купцы. Они рассказали вождю, что посетили богатые золотом острова Авачумби и Ниньячумби, лежащие далеко в океане. Тупак Юпанки тотчас решил снарядить флот из бальсовых плотов. Предание сообщает, что он вышел в океан с армией в количестве 20 тысяч человек, нашел острова и спустя год вернулся на материк. Его плоты были точным подобием тех, которые местные

а