Вокруг света 1963-08, страница 27

— Вы еще говорите? Вы еще говорите?

Щелчок выключателя, улыбка, взгляд, молчание, продолжительное молчание...

Шивон выйдет замуж. Но и потом она будет обслуживать коммутатор, продавать марки, выдавать по извещениям деньги и ставить круглую печать с ирландской лирой на мягком сургуче.

Что бы там ни было, а она может остаться здесь жить, и это невероятная удача. Но из ее восьми братьев и сестер лишь еще двое могут здесь остаться. Один вступит во владение маленькой родительской гостиницей, второй будет ему помогать, если не женится: две семьи гостиница не прокормит. Остальным нужно эмигрировать или искать себе работу где-нибудь в другом углу Ирландии. Но где и сколько могут они заработать в родной стране?

Совершенно ясно, что из девяти детей миссис Д. пять или шесть обязательно должны будут эмигрировать. Неужели и маленький Пий, которого заботливо вынянчит его старший брат, пока их мать будет жарить постояльцам глазунью, варить повидло, резать черный и белый хлеб, разливать чай, печь на торфяном огне булки, раскладывать тесто по железным формам и разводить под ними огонь, — неужели и маленький Пий тоже первого октября или первого апреля 1970 года, уже четырнадцатилетний, с картонным чемоданом в руке, с пакетом, в который заботливо уложены особенно хорошо выпеченные булочки, — неужели и он будет стоять на остановке автобуса и всхлипывающая мать будет обнимать его, отправляя в большое путешествие в Кливленд, Огайо, Манчестер, Ливерпуль, Лондон или Сидней к какому-нибудь там дяде, двоюродному брату или родному брату, с которого взяли слово позаботиться о мальчике, что-нибудь для него сделать?

О, эти прощанья на ирландских вокзалах, на затерянных в болотах автобусных остановках, когда капли слез смешиваются с каплями дсждя и дует сердитый ветер с Атлантики! Здесь же стоит дедушка, он знает ущелья Манхаттана, знает нью-йоркский waterfront его целых тридцать лет гнула нужда, и он быстро сует еще одну фунтовую бумажку своему остриженному наголо, еще совсем сопливому внуку. Шофер автобуса осторожно дает гудок — очен<ь осторожно, но он уже отвозил на вокзал сотни, а может быть, и тысячи мальчиков и девочек, которые вырастали у него на глазах, и он знает, что поезд ждать не будет и что легче вынести расставание, которое уже состоялось, чем то, которое еще предстоит. А мальчишка кивает куда-то в пустоту, проносясь мимо маленького белого дома на болоте, мимо лавки, мимо пивной, где его отец по вечерам выпивает кружку пива, мимо школы, мимо церкви — мальчишка кре

¹ Waterfront - линия домов, выстроенная вдоль пляжа. Безработные в США промышляют, бродя по побережью и собирая приносимые морем случайные предметы.

стится, шофер тоже — и катятся по лицу мальчишки слезы, перемешанные с соплями. Автобус останавливается. Новые слезы, новая разлука... Боже мой, и Майкл уезжает, и Шейла!..

Восемь часов нужно поезду, чтобы доехать отсюда до Дублина. И приводит он туда в своих тамбурах, переполненных коробками, громоздящимися друг на друга чемоданами и сумками, девочек, которые накручивают себе на пальцы конфирмационные четки, мальчиков, у которых в карманах еще бренчат камешки. И это только незначительная, какая-то сотая часть тех сорока тысяч людей, что каждый год покидают страну. Рабочие и врачи, медицинские сестры, домработницы и учительницы...

Итак, из девяти детей миссис Д. по крайней мере пять или шесть обязательно должны будут эмигрировать. Маленького Пия пока нянчит его старший брат, а их мать варит в большом котле на пламени торфа омаров, жарит на сковородке лук и медленно охлаждает на покрытом каменной плитой столе пышные булочки.

Шумит море, и Шивон, с глазами, как у Вивиан Ли, смотрит в бинокль на голубые острова; острова, на которых в хорошую погоду можно еще рассмотреть маленькие деревни: дома, амбары, церковь — ее колокольня уже обвалилась. Ни одного человека нет в этих деревнях, ни одного!.. Птицы вьют гнезда в комнатах, тюлени иногда вылезают поваляться на причал маленькой гавани. Визгливые чайки кричат на заброшенных улицах, как проклятые души. Это настоящий птичий рай, говорят рыбаки и матросы, которым случается иногда перевозить на ту сторону одного английского профессора-орнитолога.

— Вот теперь ее видно, — говорит Шивон.

— Кого — ее? — спрашивает мать.

— Церковь. Она совсем белая, ее всю облепили чайки.

— Возьми-ка Пия, — говорит брат, — мне надо идти доить корову.

Шивон кладет бинокль, берет младенца на руки и ходит с ним из угла в угол, укачивая его и напевая ему что-то. Может быть, она сама поедет в Америку и будет там официанткой или кинозвездой, а Пий останется здесь и будет продавать марки, управляться с коммутатором. И через двадцать лет, посмотрев в бинокль на покинутый остров, он ув-идит, что церковь совсем развалилась.

Для семьи Д. будущее еще не началось, не начались еще расставания и слезы. Никто из них еще не укладывал чемодан и не просил шофера автобуса еще чуть-чуть подождать, ч»тобы еще чуть-чуть оттянуть разлуку...

НОВАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ ЦВЕТНОЙ ОТКРЫТКИ

Нока лодка медленно входила в маленькую гавань, мы успели рассмотреть старика, сидящего возле каких-то развалин. Точно так же он мог бы сидеть здесь и триста лет н-азад; и его трубку, и зажигалку, и кепку от Вулворта ¹ легко перенести в XVII век.

Вероятно, сотни лет назад'барды и монахи-миссионеры высаживались в этой гавани точно так же, как сейчас высаживались в ней мы. Старик приподнял кепку — волосы у него были белые, пушистые и густые, — привязал нашу лодку. Мы спрыгнули на берег и, улыбаясь друг другу, обменялись со стариком приветствиями: «Lovely day, nice day, wonderful day!» ²—■ очень сложным в своей простоте приветствием, принятым в странах, где погода постоянно находится в ведении бога дождя.

Как только мы ступили на землю маленького острова, нам показалось, что время сомкнулось над нами, как пучина. До чего зелена зелень этих деревьев и лугов — описать невозможно! Она отбрасывала зеленый отсвет на Шаннон, зеленый цвет, казалось, проникал до неба, на котором зеленые, как мшистые

1 Универмаг в Нью-Йорке.

2 «Восхитительный день, славный день, удивительный деньЬ> (англ.).