Вокруг света 1963-10, страница 14

...Солнце уже высоко стояло над головой, когда они спустились с перевала и вышли на берег озера. Черные и вязкие, словно жидкое стекло, волны лениво наползали на скалы и разламывались на них. От всплесков слабо шевелился воздух. Простором и свежестью дышало огромное таежное озеро, гранитные скалы уходили в его глубины, вода, черная издали, была коричневой от пластов мха и затонувших деревьев.

В кустах раздавалось веселое кряканье уток, гусиное гоготание, звучные, лебединые вскрики. Красные, с синеватым пушком прутья ивняка переплетались на берегу живыми сетями, по скалам карабкались мохнатые лиственницы, с корявых ветел сыпались желтые пахучие сережки. Скупая северная природа цвела буйно и радостно, и радостное буйство ее передалось геологам.

Они присели у лиственниц, унизанных каплями затвердевшей смолы, ощущая сквозь рубашки теплую кору деревьев. Взбудораженный кряканьем и гоготанием, исчез в кустарниках Нерон. Лошади жадно хватали сочную густую траву. Павел Петрович вытер ладонями лицо, сказал убежденно:

— Придется «весновку» делать на другой стороне 'Герентяха. Там удобные во всех отношениях места. Там и рыбы больше, и поохотиться можно, и лошадям раздолье — трава по пояс. Кстати, там было становище якутов-оленеводов, в котором я когда-то прожил больше года. — Лицо его потеплело от старого и, должно быть, очень приятного воспоминания. — Отдохнем и обойдем озеро. Путь не легкий, Терентях велик.

Из зарослей ивняка появился Нерон с живым линяющим селезнем. Он положил полузадушенную птицу к ногам Павла Петровича и отскочил в сторону. Селезень уронил на траву черную бархатную головку, слабо пошевелил зелено-синими крыльями. Павел Петрович осторожно подтолкнул птицу, и она тяжело заковыляла к зарослям. Нерон равнодушно следил за уходящей добычей.

Алексей и Сундучков развели на берегу большущий костер, черный столб дыма штопором ввинтился между вершинами лиственниц в ясный воздух. Дымная корона, похожая на парашют, повисла над прибрежной водой. Испуганная дымом, из кустов выплыла стайка шилохвостей. Алексей схватил двустволку и, не целясь, выстрелил из обоих стволов. Нерон бросился за убитой уткой, и в ту же минуту раздался ответный выстрел. Кто-то стрелял на противоположном берегу Терен-тяха.

— Кто это стреляет? — взволновался Павел Петрович. —■ Кто еще, кроме нас, может быть здесь?

— Вижу лодку, — показал на озеро Сундучков.

Действительно, от противоположного берега оторвалась черная точка и стала расти.

— Человек в лодке. Кто же это? — спрашивал самого себя Павел Петрович.

Лодка причалила, из нее выскочил коренастый приземистый старичок с деревяшкой вместо левой ноги. Пристукивая деревяшкой, он бросился к Павлу Петровичу, пришлепнул себя по щеке растопыренной пятерней.

— Господи ты боже! Кого я вижу! Павел Петрович? Товарищ Бердников?

— Никак, Денис Сыпунец? Да, он! А тебя какими ветрами сюда занесло? — Павел Петрович протянул старику руку, тот подобострастно пожал ему кончики пальцев.

— Познакомьтесь, ребята, с Денисом Сыпунцом. Мы с ним в одном лагере сидели.

— Было дело, страждали, — эхом отозвался Денис, с легкой тревогой в глазах оглядывая Алексея и Сундучкова. — А я думал, что ты, Павел Петрович, давно на материк уехал.

— Ты же не уехал?

— У меня песня иная. Мне с Колымы податься некуда. Я, после того как срок отбыл, в колхоз — «Северной звездой» называется — вступил, живу на Терентяхе, рыбку для колхозничков ловлю, уточек постреливаю, грибки-ягодки собираю. У меня домик на той стороне, в гости пожалуйте. Услышал, кто-то стреляет, кинулся в лодку — и вот какая неожиданная встреча!

— У гебя здесь дом? Очень хорошо, мы у тебя и остановимся. Прибыли мы сюда не на день, золото будем искать. Я с тобой на лодке перееду, а ребята на лошадях кружным путем доберутся. Алексей, перенеси в лодку рацию, — скомандовал Павел Петрович.

— Милости прошу к моему шалашу. И очень даже чудесно расположитесь у меня, — торопливо заговорил Денис. — Я, прямо скажу, соскучился, в одиночестве жимши. Живу как таежный волк. — Он засуетился, запрыгал около лодки, принимая от Алексея походную рацию, от Сундучкова сумки и рюкзаки.

Павел Петрович сел на корму, Денис — за весла. Лодка скользнула по гладкой поверхности, и через минуту Бердников мог охватить взглядом почти позабытую панораму Терентяха. Да и не мудрено было бы позабыть — тридцать лет прошло с той поры, как он жил в этих местах.

Удивительная, неистребимая сила заключена в человеческих воспоминаниях. Вернуться в свое прошлое, в юность, хотя бы на миг озариться ее радостями и волнениями, — кто не думает об этом? «Неужели это я был тридцать лет назад вот на этом самом месте? Ходил по этому самому берегу, смотрел на волны, видел такие же белые и голубые цветы? Разводил костры, ловил рыбу, охотился на белку? Неужели все это делал я? Даже не верится, что я жил среди якутов оленеводов, любил девушку со странным лесным именем — Юкайдеэн! Да, ее звали Юкайдеэн — черной ящерицей, и мне безумно нравилось это имя. Я плавал с ней по озеру, рвал для нее цветы, белые и холодные, словно мрамор. Где теперь Юкайдеэн? Где те холодные белые цветы? Кажется, что Терентях обмелел и зарос тростниками, цветы на его берегах мельче».

Лодка вошла в узкую длинную заводь, уткнулась носом в тугой золотистый песок. Добротный дом, построенный колхозом для Дениса, стоял на крутом красивом яру; за домом сразу же начиналась тайга. Дом был обнесен частоколом, правда совершенно ненужным в этом пустынном месте.

Денис, постукивая деревяшкой, вбежал на крыльцо, со скрипом снял тяжелый железный засов, распахнул дверь.

— Располагайся, Павел Петрович. Я сей секунд вещи из лодки перенесу. И нет, не вздумай сам, ты устал. — Поигрывая крутыми, не по-стариковски сильными плечами, он побежал к лодке.

Павел Петрович вошел в просторную кухню. По стенам были развешаны охотничьи ружья, патронташи, белые маскировочные халаты, капканы, по углам стояли лыжи, весла, багры. На большом деревянном ларе громоздились поплавки для сетей, свинцовые грузила, охотничьи ножи, топоры, кайла. Около ларя помещался ящик взрывчатки. Под потолком и за печью висели копченые медвежьи окорока, вяленые хариусы, налимы, засохшие пучки бессмертника, ветки шиповника со сморщенными, но необыкновенно пунцовыми пулеобразными ягодами.

Павел Петрович прошел в комнату. Огромная, она была почти голой. Стол, три деревянные скамьи и узкая железная кровать составляли ее обстановку. Правда, кровать покрывал роскошный голубой ковер.

Павел Петрович присел к столу, достал сигареты, усмехнулся. «А Денис продолжает жить и крутиться. Силен бывший кулак, неистребим в своей приспособляемости. В лагере был домашним работником начальника прииска, спекулировал табаком, чаем, спиртом, а здесь наверняка живет за счет колхоза. Только почему он избрал местожительством Терентях? И живет действительно волком. Любопытно бы узнать почему?»

В комнату вошел Денис с походной рацией на плече.

— Куда ее, твою говорильню? Приспосабливай где хочешь — места хватит. А я обед сварганю, вот-вот ребята подойдут. И ведь подумать только, Петрович, где нам довелось встретиться! — воскликнул он, снова ударяя себя по щеке растопыренной пятерней. — Значит, ты сюда на охоту за золотом? Золото — дело первущее. Лет пять тому у меня Бронников гостил,

12