Вокруг света 1963-11, страница 31

Когда объявляли выговор, капитан не оправдывался — правильно. Начальник отчитывал строго. Анатолий, получив разрешение уйти, повернулся к двери.

— Ну, а все-таки, черти полосатые, как же вам удалось?

Все это вспомнилось Анатолию сейчас, когда обходил палубу.

За камбузом сидели двое: второй помощник Герман Грецков и механик Вася Глызин. Герман ел уху из зеленой кастрюли. Он был очень большой и широкий, и когда стоял на вахте, то в просторной рубке делалось тесно. Откуда берутся такие большие, здоровые парни? А ему только двадцать. Он, наверное, еще подрастет. Волжанин. Приехал из Куйбышева нынешней весной. Трудно ему. Еще не привык к Байкалу. Все время надо учить. Все его учат. А больше всех Глызин. Он местный.

Герман как приехал, так сразу изумил команду своим аппетитом. После вахты зашел на камбуз и выскреб дочиста огромную кастрюлю ухи, которую кок готовил для всей команды.

— Ого! Этого еще никто не умел, — восхитился Вася. Он любил неожиданности.

Боцман растерялся.

— Придется закрывать камбуз.

— Ладно, считай, что принят в команду, — сказал капитан.

— Может, я еще и молодой, — согласился Герман, — только любовь...

— Что ты толкуешь про любовь? — Вася посмотрел презрительно. — А я ее понимаю, потому что сам был через ту любовь зарезанный.

— Как? — опешил Герман.

— А вот так... Что тут на Ольхоне в войну было? Все хорошие мужики на фронт ушли. Отец мой, охотник известный, там же голову сложил. Гулял тут один. Куражился. Напьется — стекла в избах бьет. Люди воюют, а он атаманит. У нас народ строгий, шпаны не любит... К сестре моей старшей стал подъезжать. Отказ ему. Он кричит: влюбленный, мол, женюсь. Опять отказ. Он распустил совсем себя, запил, стал за нею гоняться. Ввалился как-то в избу. «Где сестра?» А я что — пацан. Брякнул: «Не про твою она честь». Он с ножом на меня. Кое-как я в больнице оклемался. Его, конечно, судили, срок дали... Человек сам себя должен держать, не то он не мужчина, а неизвестно кто. И товарищей подведет и себя... Оно, конечно, на час опоздал — вроде бы пустяк. А подумаешь серьезно: ведь тебя одного целый экипаж ждал, задерживалось судно. Любовь — она тоже дисциплины требует...

«Там вчера, в Лиственничном, я был прав, — еще раз подумал Анатолий. — Они все это понимают... Ошибка в чем-то другом. Но в чем?»

Все рассмеялись...

Герман и Вася разговаривали. Они часто вот так в хорошую погоду сидели и разговаривали.

— Если он влюбленный, то мог и рискнуть, — сказал Герман. — Из-за любви и не на то шли... Когда он еще увидит ту девчонку?

«Это они о боцмане», — подумал Анатолий.

— Ты еще молодой, — сказал Вася. Он сказал это так, словно был раза в два старше Германа.

«М. И. Калинин» подходил к Ольхонским воротам. За ними начинался широкий Байкал. Солнце совсем поднялось, и скалы стали фиолетовыми. Анатолий взглянул на них и внезапно вспомнил старика Азарова. Он и в этом году приехал к ним на остров. Недавно Анатолий встретил его у Шаманского камня. Старик сидел под разлапистой лиственницей и работал кистью. Скала на его картине была вот такой же фиолетовой.

«Хорошо бы поговорить с ним... — подумал Анатолий. — Старик бы сразу все рассудил...»

29