Вокруг света 1963-11, страница 30

— Прошу.

Я бывал здесь раньше. Слушал истории о загадочных монетах, наконечниках стрел, рассказы о древних бурятских обычаях и о самом острове, вытянувшемся на девяносто километров, насквозь пронизанном всеми семью ветрами. Старый хужирский учитель рассказывал, что зимой на острове, покрытом лесами и скалами, ветры сдувают весь снег, и он стоит зеленый в ледяной пустыне Байкала. Учитель знал на острове все. Я спросил о старике.

— Азаров? — учитель задумчиво улыбнулся. — Сюда стали приезжать художники... Однако он пишет картины. Может статься, не просто любитель, хотя и инженер.

Учитель явно не настроен был рассказывать. Он поднял стеклянную крышку витрины, корявыми пальцами стал гладить черный каменный наконечник стрелы.

— В пещере на Шаманском камне найден. Поглядите, какая искусная работа.

Но мне не хотелось уходить в мир древних, не хотелось разгадывать загадки веков. За стенами старого дома вставал новый день. У него были свои тайны, собранные здесь, на скрещении семи ветров. Я понял: для того, чтобы раскрыть хотя бы одну из них, надо суметь понять и десятки других...

ГДЕ НАЧИНАЮТСЯ БИОГРАФИИ

«М. И. Калинин» дал отвальный гудок. Капитан Анатолий Жук стоял в рубке. Был он невысок, худощав, с веселым смуглым лицом. Он взглянул еще раз на мол. Среди рабочей суеты спокойно стояла женщина, держа за руку девочку. За их спиной желтело небо, поэтому даже в бинокль трудно было увидеть их лица.

«К этому все равно нельзя привыкнуть, — подумал капитан. — Даже старые моряки тоскуют...»

Он начал плавать по Байкалу, когда ему было двадцать. Теперь ему двадцать пять.

«Если посчитать по-настоящему, то я их не так уж часто вижу. За эту неделю было два вечера. Можно сказать, повезло. Зимой встречались раз в месяц. Мы тогда стояли в Шиде. Ремонтировались. Честно говоря, даже сразу не ответишь, где твой настоящий дом: на берегу или на этой посудине».

Мол уходил все дальше. Поселок Хужир с его ровными улицами, деревянными домами исчезал за перевалом.

Мысли были привычные. Каждый раз, когда уходили в море, Анатолий невольно возвращался к ним. Как ни странно, мысли эти успокаивали. Но сегодня это не помогало. Душу мучил горький осадок, капитана не покидало чувство вины перед самим собой.

Случай с боцманом не выходил из памяти. Капитан еше раз прикинул: где была ошибка?

Вчера стояли в Лиственничном. Боцман отпросился на берег. Девятнадцатилетний парень, коренастый, с таежной хмуростью в лице. Капитан считал, что на такого всегда можно положиться. А боцман опоздал на час. Пароход вышел из порта с опозданием. Ребята шептались: у боцмана завелась девчонка.

— Почему опоздали?

Боцман хмуро глянул из-под бровей, промолчал.

— Две недели без берега!

Капитан произнес это слишком резко. Даже сам почувствовал, как круто упали слова.

Но наказание было справедливым. Капитан видел по лицам ребят, что не переборщил. И старпом Саня Никандров, и механик Вася Глызин, и даже матросы Юра Черкашин и Толя Олховиков смотрели одобрительно.

Весь день боцман ходил хмурый и притихший. И на палубе не слышалось привычных шуток.

Вечером отдали швартовы в Хужире. И при разгрузке боцман напоролся на скобу. Она прошила ему ногу. Надо ж так случиться... Пришлось вызывать «Скорую помощь». Боцмана уложили на носилки. Он смотрел все так же затаенно и хмуро, ничего не сказал, даже не попрощался. И все почувствовали себя

скверно. До сих пор не мог Анатолий отделаться от чувства вины...

Они шли по Малому морю. Слева — берег острова, справа — континент: горы, густо укрытые лесом, распадки в зеленом кипении. Гам — тайга.

Малое море... Самое норовистое и коварное место Байкала. Сейчас оно лежит в утренней умиротворенности, чистое, светлое, нежась под рассветными лучами. Бурое солнце плавает в нем. Тихо. Туманы ползут по вершинам таежных гор. Воздух в трепетном молочном свечении.

Малое море — злые туманы, необычная волна. Сколько рыбачьих лодок разбилось о скалы. Но самое страшное — сарма. Нет опаснее и коварнее ветра на Байкале, чем этот. Он обрушивается внезапно, вырываясь из горных распадков. В лоции он назван слишком поэтично — «горным». Прогноз пока не в силах предсказывать его. Он коварен своей внезапностью и бешеной силой — сорок метров в секунду. Анатолий Жук научился уходить от гибельных ударов сармы. Он многому научился здесь, на Малом море, на всем Байкале, на Ангаре.

На картах и в учебниках географии Байкал назван озером. Для Анатолия, как и для тех, кто живет по его берегам, ловит омуля и охотится на нерпу, валит и сплавляет лес, водит суда, Байкал — море.

Впрочем, и моряки, бороздящие океанские воды, капитаны дальних плаваний причисляют этот пресный водоем к морю. Наслышаны о его коварных повадках. В прошлом году Анатолий летел в Москву. Соседями оказались два капитана из Владивостока.

— Что нового на море? — уважительно спрашивали они.

Анатолий отвечал охотно, с гордостью. Он знал Байкал. И мог рассказать о таком, чего не увидишь ни на одном из морей.

Ему двадцать пять. Из них пять он плавает по Байкалу. Иногда у него возникает такое чувство, словно он родился здесь и вырос, а Москва — шумная, веселая, многолюдная — была только сном в далеком детстве. Сначала его тут называли «москвичом». Сейчас зовут «нашим». А когда Анатолий приезжает в Москву, то отвечает: «байкальский я».

Анатолий выходит из рубки. Сейчас вахта старпома Сани Никандрова. Они плавают вместе все пять лет. Скоро Саня уйдет. Ему уже пора самому стать капитаном. Жаль с ним расставаться. Хороший он друг, хоть и молчальник. Он молчит, молчит, но все чувствует, все понимает. И сейчас Саня хмурится, потому что знает: капитан переживает из-за боцмана.

Отчаянный и смелый парень Саня Никандров. И в памяти всплывает прошлогодняя история.

Это был последний рейс. Навигация кончалась. На остров нужно было доставить экскаватор. Там без экскаватора — зарез. Сколько его ждали, беспокоились. Не будет экскаватора, остановится строительство. Анатолий отвернулся — он не мог смотреть в просящие глаза строителя. Ну, что он не понимает?

Они и так до отказа загрузили трюмы клепкой и цементом. Судно же водоизмещением в тридцать тонн. Если загнать экскаватор на палубу, то на борту будет семьдесят тонн груза. За это по головке не гладят Перед глазами вставали строчки инструкции. Но виделось и другое — недостроенные дома, мерзлый грунт, который не возьмешь лопатой...

Анатолий в упор посмотрел на Саню. Тот понял капитана.

— Пройдем, — первым сказал Никандров.

Он сказал так, что Анатолий сразу поверил. Но тут же подумал, что им обязательно дадут по выговору и, может, даже лишат звания экипажа коммунистического труда. Еще раз взглянул в просящие глаза строителя.

— Грузи, — распорядился капитан.

...Каждую секунду могло захлестнуть. Очень трудно было у входа в Малое море. Справа и слева — скалы. Узкий фарватер. И упал на ворота туман.

И все-таки дошли до Хужира и причалили по всем правилам. Весь поселок сбежался смотреть.

28