Вокруг света 1964-05, страница 48

ку Семиречья — Или. А в особенно светлый час с Ала-мана проглядываются Небесные горы.

Захотелось немедленно, пусть мимолетно, охватить взглядом далекий Тянь-Шань, увидеть, наконец, то, к чему он стремился.

Петр Петрович расспрашивал всех, кто видел Тянь-Шань своими глазами: каков он? Похож ли на Семире-ченское ¹ Алатау?

Сторожевые казаки отвечали:

— Похож чуток, но покрупнее, поосанистее...

Начальники дорожных пикетов сообщали:

— Тянь-Шань — сплошная стена между землей и небом. Аж страшно смотреть на его высоту.

Русские переселенцы уверяли:

— За каменными теми горами конец света...

Когда Петр Петрович приехал на Коксуйский пикет, он сразу спросил:

— Кто меня проведет на вершину Аламана?

Никто из сторожевых казаков не бывал на Аламане.

Начальник пикета посоветовал:

— Попробуй, ваше благородие, потолковать с киргизским султаном Адамсыртом. Он, азиатец, сегодня кочует у Аламана. У него там летнее жайляу.

Семенов отправился на жайляу Адамсырта. Из душной ночи к нему подкатился отчаянный собачий лай, послышались суетня, топот ног, гортанные возгласы удивления:

— Ой*пурмой!

— Уй-баяй!

Закутанные по брови женщины подхватывали ребятишек и исчезали в юртах, черные фигуры киргизов маячили в отсветах догорающих костров. Киргизы встречали Семенова молчаливо, но без тени враждебности.

— Я хочу видеть аксакала Адамсырта, — сказал он,

¹ Джунгаракое.

снимая шляпу и обращаясь к старому киргизу. Он по-чему-то решил, что этот гололобый безбровый почтенный старец и есть сам Адамсырт.

Старик молча указал рукой на большую юрту. Семенов пошел к юрте. Кто-то уже приподнял тяжелый коричневый ковер над входом. Навстречу Петру Петровичу встал стройный человек, поразивший его тонкой и гибкой красотой степной молодости.

— Я рад видеть вас, — по-русски сказал Адамсырт. — Весть с вашем приезде летит по нашим степям, подобно беркуту. Узункулак разносит эту весть по всем аулам и жайляу.

После обмена приветствиями Семенов объяснил, зачем приехал.

•— Еще до зари мы будем на Аламане. Пусть гость не беспокоится. За гостя буду беспокоиться я, — сказал Адамсырт.

В юрте, усевшись на кошму, Семенов с любопытством разглядывал самаркандские ковры, расцвеченные причудливыми узорами. Бархатные и атласные подушки возвышались пирамидками по окружности юрты, между ними стояли в бронзовых и серебряных обручах квадратные сундуки. Высокие кунганы с тонкими горлышками и крутыми ручками толпились у входа. Юрта тонула в засасывающей тишине белых кошм, голубых подушек, полосатых паласов, и в центре ее сидел Адамсырт, похожий на пестрого^ фазана. Яркий халат струился и обтягивал его тело: из цветастого оперенья выглядывала маленькая круглая черная, как вар, голова с умными глазами и короткими ироническими усиками.

На низеньком столике было угощение: баурсаки, зажаренные в бараньем сале, зеленоватая остро-кислая брынза, засахаренный миндаль, вяленая сладкая дыня соленые арбузы, крупный янтарного цвета кишмиш.

Семенов прихлебывал кумыс, приглядывался к Адам-сырту.