Вокруг света 1964-07, страница 9

— Да...

Лесничиха передразнила Семена:

— Да-а-а...

Участковый повернулся к Дарье.

— А дальше?

— Случись такое — н любая стала бы Лосихой...

— А отец ваш?

— С круга сошел. Спился.

Семен достал из кармана кителя сигареты, закурил.

Лесничиха поставила на стол чашку, сбросила с плеча полотенце, которым вытирала посуду, круто повернулась и направилась в смежную комнату.

Семен прошел к окну, раскрыл створки.

«Настойка-то на пантах, — сообразил он запоздало. — Больше рюмки не следовало».

Над ближней излучиной реки стелился пологом туман. Еще не растаяли в темноте очертания сопок. Пахло смолой и свежестью трав в росе. Где-то поблизости зашлась лешачьим смехом сова.

«Вот тут и разберись, — подумал Семен, — и сумей себя правильно повести...»

* * *

После демобилизаций Семен захотел остаться на Дальнем Востоке, там, где служил на пограничном катере. Он стал подыскивать работу. Зашел в горком комсомола посоветоваться. Семьи у него не было, и он мог ехать куда угодно, лишь бы дело нашлось по душе.

Семен сказал:

— Я относительно трудоустройства...

— Да ты проходи, садись, — ответил, поднимаясь, раскрасневшийся от смеха парень, одетый с той безукоризненностью, в которой даже придирчивый взгляд флотского не мог обнаружить ни единой небрежности. Это сразу понравилось Семену.

Но сесть было некуда. Кто-то уступил стул, Семен стал отказываться. В конце концов все, кто находился в комнате, снова рассмеялись над вежливой сумятицей. Семена усадили почти силком. Он, настроенный на официальный прием, растаял, что называется, и почувствовал себя свободно, словно среди своих в кубрике.

Парни в комнате еще поговорили минуты две о своих делах, непонятных Семену, упоминая то и дело фамилию какого-то Пышкина, которая неизменно вызывала веселье.

— Давай знакомиться, — сказал инструктор, все еще продолжая улыбаться.

Они протянули друг другу руки, и оба одновременно произнесли: «Семен».

Это обрадовало их и сблизило. Разговор пошел непринужденно.

— Что ж, — инструктор хлопнул по столу ладонями, — давай выбирать.

Он начал перечислять стройки.

— Послушай, дружище! — вдруг воскликнул он. — Для тебя есть и другое дело. Важное!

— А что за работа?

— В милиции.

Семен вздохнул:

— Да ведь я уже на гражданский лад настроился.

— Подожди! — заулыбался инструктор. — Это наверняка не то, что ты думаешь.

Он стал рассказывать о работе участкового уполномоченного в тайге. Быть им — значит жить в тайге среди охотников и охотиться самому сколько хочешь, а места-то какие!

— Ну как, сагитировал? — спросил инструктор.

Семен ответил не задумываясь:

— Согласен.

— Погоди! Погоди. Какой горячий! Это, так сказать, антураж. О существе работы тебе расскажет начальник службы управления охраны общественного порядка.

Так решилась судьба Семена.

Сначала ему предложили ознакомиться с работой участкового уполномоченного в городе, несколько раз он ездил с начальником отдела в районы края, чтобы приглядеться к делу на месте.

Возвращаясь из последней поездки, Иван Петрович Шухов — начальник отдела службы — заговорил с Семеном о назначении.

— Глубинки не боишься?

— Я, Иван Петрович, мечтал вырваться в глубинку.

— Мечты разные бывают.

— Разве я на Манилова похож, Иван Петрович?

— Я не про тебя, а про мечты... В Горном место освобождается. Был там двадцать лет участковым Семин Елистрат Евграфович. Считался когда-то одним из лучших. «Хозяин!» Так про него говорили. Любил покричать и постучать кулаком по столу. Но с народом не сжился. Стыдили мы его, пробирали на собраниях, совещаниях.

Шухов помолчал.

— Не боитесь, Семен Васильевич, такой участок взять?

— Приказ есть приказ.

— Ну, если так, то плохо. Не хотелось бы дело до приказа доводить, хотелось, чтоб с охотой люди шли.

— Ясно...

— Опять «ясно». Так как же насчет глубинки? Ведь спрашивать будем строго! Согласен?

— Согласен.

— Тогда будем советоваться с начальником о назначении.

...Семен просидел до зари, предаваясь невеселым думам: тот ли он человек, не ошибся ли начальник отдела службы краевого управления охраны общественного порядка капитан Шухов, когда согласился назначить его в глубинку.

— Оюшки! — Лесничиха появилась в дверях. — Никак не спали?

— Нет, — вздохнул Семен и подумал: вот ей все должно быть ясно.

— О зазнобушке мечтал?

Лесничиха прошла на кухню и

там быстро, ловко и бесшумно возилась у печки: только слышался мягкий, ежиковый постук ее босых пяток.

«Видать, хозяйка, — подумал Семен. — А вот что за человек — это еще вопрос».

— Недоспали, так доешьте.

Посмотрел Семен, как Лосиха ласково расставляет тарелки со снедью, ощутил голод и пересел к столу.

Дарья принесла самовар и отправилась было обратно на кухню, но Семен остановил ее.

— А вы?

— Мне не к спеху.

— Без хозяйки и еда не еда.

Дарья улыбнулась, даже уши ее

порозовели от удовольствия.

— Под замах! — подсела. — Может, вы и щец...

— Не привык... Еще не привык.

— Пообвыкнете. Что это у вас с головой-то?

— Да Федор стрелял...

— Федор? — испугалась вдруг лесничиха, но это был испуг не за Семена, а за Федора. — Стрелял?

— Федор.

Лесничиха побледнела:

— Быть не может... Федор...

— Да он случайно. На меня медведица пошла, а он как раз стоял сзади. Отличный выстрел!

Дарья ладонями поправила волосы на висках, будто они могли спутаться от испуга, и вдруг, словно опамятовавшись, что собеседник подсмотрит ее чувства, сказала:

— Посадить бы его надо... И всем легче станет.

Семен поперхнулся:

— Посадить?!

— У-гу.

— За что?

— А вот вы пойдете к деду Прокопу, там сейчас и муж мой Егор Аполлинарьевич и охотовед Мария Ивановна. Они вам все и обскажут. За браконьерство и посадить. Вам и... м... Марии Ивановне... Всем... легче будет... Думаете, он вам крови не попортит?

— Дарья Митрофановна, а подробнее вы ничего не можете сказать? — спросил Семен.

— Не мое это дело, Семен Васильевич. Не мое. Мое дело печку топить, гостей потчевать. А то не мое.

— За что ж вы так не любите Федора, Дарья Митрофановна?

— Может, и себя не люблю, Семен Васильевич.

«И то верно, — подумал участковый. — Откровенно... Прямее и не скажешь».

Потом Семен спросил дорогу к деду Прокопу, где, по ее словам, были сейчас ее муж Егор Аполлинарьевич и охотовед Мария Ивановна.

Семен отправился к заимке деда Прокопа.

(Продолжение следует)