Вокруг света 1964-08, страница 23

той Эфиопии, которая на наших глазах медленно уходит в безвозвратное прошлое. В конце концов словом «мистер» Габри и Гизау стали называть все живое мужского рода, а «мадам» — все женское.

Когда они говорят о нас, то называют именами, ими самими придуманными. Так, я за свой длинный рост стал «Лонг-мистером», а наш шеф Юрий Сергеевич Вележев (185 сантиметров, 135 килограммов) — «Биг-мистером». Только нашего худенького Юру-переводчика забаньи зовут настоящим именем, а его жену Галочку — «мадам Юра». Мы тоже «перекрестили» забаний — Габри стал «Гаврюшей», а Гизау — «Гизей».

По вечерам ребята любят слушать приемник. Очень популярны у них

Бахрдарская школа будет выпускать ежегодно двести пятьдесят специалистов для разных отраслей хозяйства Эфиопии.

Шофер-эфиоп хохочет:

— Амико, следующим рейсом повезем космическую ракету!

Итальянец смущен. Поминает крепким словом мадонну. Я спрашиваю, почему он так часто высказывает свое нелестное мнение о мадонне, и показываю на маленький золотой крестик, болтающийся на его широкой волосатой груди.

— Люче не верит в бога, — отвечает за него эфиоп.

— Бог нужен детям, — говорит итальянец. — Чтобы слушались мать. У меня их трое, а я все время за баранкой. Жене трудно с ними. Вырастут — будут жить без бога.

В Асмаре я распрощаюсь со своими спутниками: им предстоит еще пятеро суток ехать до Бахрдара, я долечу туда за полтора часа.

ГАВРЮША И ГИЗЯ

На аэродроме меня встречают забаньи Габри и Гизау. «Забанья» по-амарски — «сторож», «часовой». Они дежурят посменно на нашем участке, помогают по хозяйству. Оба неплохо научились управлять «газиком» и все чаще выполняют шоферские обязанности.

Их приняли на работу еще в Ад-дис-Абебе. В Бахрдар забаньи ехали с разным настроением: Габри с радостью — этому впечатлительному деревенскому пареньку с юга страны было неуютно в огромном городе; Гизау, напротив, свыкся со столицей, любил ее шумные многолюдные улицы, а в провинции грустил.

Долго и упорно старались мы отучить этих парней от поклонов — так крепко въелись в них обычаи

московские передачи на амарском языке. Забаньи часто переводят нам то, о чем рассказывает Эфиопии далекая наша столица.

Крепкий, скуластый, очень смуглый Габри — гураге. Эта народность живет к югу от Аддис-Абебы. В Эфиопии около полумиллиона гураге, причем более ста тысяч их переселилось в столицу и другие города. Гураге давно уже принял-и амарский язык — государственный язык Эфиопии. Большинство гураге — христиане, но есть среди них мусульмане и последователи местных традиционных верований. Дело доходит до парадоксов: наш Гаврюша — христианин, а его родной брат — мусульманин.

Круглолицый, добродушный и очень любознательный Гизау — чистокровный амара-шоанец. Каждое утро Гизя уходит в школу. Ему во

семнадцать лет, но это его не смущает — в школе много переростков. В свободное время Гизя читает, читает все подряд, что попадает под руку.

Мы помогаем ребятам запоминать русские слова, и они уже довольно бойко говорят по-русски. Лингвистические упражнения часто носят своеобразный характер. Как-то наш шофер-завхоз, проверив, как Гизя отремонтировал электропроводку «газика», сказал:

— Ну, Гизя, ты просто молоток!

— Мадоша, мистер?

— Мадоша, мадоша, — засмеялся Василий Иванович и объяснил, что слово «молоток» у рабочего люда — высшая оценка мастерства. Это очень понравилось нашим забаньям, но они применяют этот термин на свой лад: «мадоша» — хороший человек, а «метребия» (топор) — поганый.

— Не надо купить мыло у Заха-рия. Ходи один-два день грязный, мистер. Потом купить мыло у Баса. Захария — метребия, Баса — ошень мадоша.

Габри и Гизау очень разные. Габри любит приодеться попестрее: вот сейчас на аэродроме на нем зеленая шляпа, красная рубаха и голубые шорты. Гизя одевается со вкусом и очень практичен во всем, что касается туалета. Гаврюша подвижен, ловок, у него поразительный глазомер, Гизя медлителен, неуклюж, рассеян. У Гаврюши никогда не было возможности учиться, а Гизау с помощью дяди дотянул в столице до шестого класса. Габри влюблен в землю, в природу; его мечта — обзавестись собственным хозяйством. Гизау частенько видит себя за рулем столичного такси.

Оба очень ценят отношение к ним как к равным со стороны советских людей. Никогда и никто не видел и не слышал в Бахрдаре, чтобы иностранец здоровался с забаньей за руку, чтобы он ел с ним за одним столом, чтобы он говорил ему «пожалуйста», чтобы он читал ему книги, чтобы он помогал ему копать, пилить, красить, чтобы он научил его водить машину, чтобы он бесплатно лечил. Для советских людей это естественно.

...Как-то, ближе к окончанию строительства Технической школы, прошел слух, что нашу группу перебросят на берег Красного моря. Гаврюша и Гизя велели своим женам немедленно собираться в далекий путь. Когда на следующее утро мы услышали их сдержанный суровый рапорт о готовности к тысячекилометровому путешествию в неведомые места, наш шеф не выдержал и чмокнул обоих по очереди в курчавые макушки, а женщины прослезились.

ДЫМЯЩАЯСЯ ВОДА

Более романтическое место, чем Бахрдар, для Технической школы трудно было бы найти. В двух километрах к северу — истоки Голубого Нила; на востоке, сразу же за сетч?»-

21