Вокруг света 1964-08, страница 57

Отданные во власть стихии, оглушенные шумом воды, мы покорно убрали весла и улеглись на дно лодки. Каноэ, поворачиваясь вокруг своей оси, обильно черпая воду и получая чувствительные удары, совершило невероятный подвиг. Оно продолжало плыть по течению и не затонуло даже после головокружительного прыжка с высоты. Испытание без каких-либо заслуг с нашей стороны было выдержано великолепно, и реке не мешало бы, наконец, утихомириться. Между тем, не дав нам даже перевести дыхание, река что есть мочи бросила каноэ на подводный камень. Леденящий душу скрип... Франческо вскочил и уцепился за скалу, готовый прыгнуть с каноэ Но мы уже неслись дальше, и я даже не успел отдать ему приказ отпустить скалу. Минуту спустя мы угодили в грот, который вода выдолбила в гладкой стене скалы. Я попытался смягчить удар, перегнувшись через борт и вытянув руки. Но не мои руки коснулись скалы, а скала обрушилась мне на голову...

Волна приподняла каноэ, и я стукнулся головой о свод грота. Каноэ застряло в узком проходе в-ыутри грота. Я валялся на дне с окровавленным лицом, а снаружи Франческо отчаянно цеплялся за каменную стену, в полнейшей растерянности глядя на меня. Решение я принял почти мгнове'нно, без малейшего колебания — снова направить каноэ в бурлящий поток. Нас опять понесло вниз по течению. Мы еще раз попали в водоворот, задели днищем подводные камни, но теперь каноэ уже можно было как-то управлять.

Победа была близка; мы схватили весла и, подбадривая себя дикими криками, спустились в долину, где течение было потише. Ценою отчаянных усилий подогнали к берегу отяжелевшее от обильных порций воды каноэ. Промокшие до нитки, озябшие и слегка одуревшие, мы разожгли костер. Нас начала бить нервная дрожь. Мы молчали и потихоньку тряслись в ознобе, получив полное право, поеживаясь от холода, смотреть издалека на негостеприимный водопад. Наконец-то мы могли позволить себе такую роскошь, как страх. В полнейшей безопасности, на берегу этот страх был нам почти приятен.

Рана на голове оказалась неопасной. Франческо обмыл ее лечебным настоем из трав. Тепло костра согре вало нас; понемногу к нам возвращалось обычное благодушие и чувство юмора. Заливаясь смехом, мы вспоминали, .как я бодал головой скалу, а Франческо сжимал эту каменно-холодную красавицу в страстных объятиях. Нас переполняла радость жизни, и мы не сразу заметили, что костер начал угасать. В одних трусах бросились за сучьями и, комично пританцовывая, стали бросать их в костер, освещавший довольные лица двух неосторожных путешественников, которых любовь к природе и тишине забросила в безлюдные долины Патагонии. Взметнувшийся к небу огонь костра был символом нашего богатства — свободы, языческой одой жизни.

Наше каноэ получило серьезные повреждения. Нужно было устроить привал и привести все в порядок. Пришлось спуститься еще ниже, в долину, ведя каноэ на поводке. В тот день ни я, ни Франческо ни за какие блага в мире не ступили бы на борт нашего «корабля». Вниз мы спустились, чтобы как можно дальше удрать от глухого бормотания водопада, в котором нам чудились насмешка и угроза. Но злобный рокот воды всю ночь не давал нам спать и преследовал нас кошмарными сновидениями. Действительно, он оправдывал свое название «Ведьмин водопад», но об этом мы узнали позже.

Целый день мы чинили и конопатили каноэ, сушилиг все, что еще можно было высушить. Работы было столько, что мы не стали обедать, да, по правде говоря, нам обоим совершенно не хотелось есть. Это был единственный случай за все время экспедиции, когда у нас пропал аппетит. Зато поужинали мы плотно — ведь не выбрасывать же подмокшие продукты.

После ужина при свете костра состоялась простая и торжественная церемония. Мы вырезали из пустой картонки буквы и наклеили их на левый борт нашего каноэ, которое получило отныне звучное название «Спагетто-1». Франческо тут же вручил доблестному каноэ «медаль», прикрепив сбоку у надписи сверкающую гильзу. Этим мы выразили нашу признательность неуклюжей и грубой плоскодонке, которой мы были обязаны нашим спасением.

НАНДУ И Я

Нанду — это страус Южной Америки. Он немного ниже своего африканского кузена, но этот недостаток частично компенсируется наличием лишнего пальца на ноге и позволяет нанду не чувствовать себя бедным родственником. Нанду горделиво выставляет напоказ две несоразмерно длинные ноги и длиннющую шею. Приплюснутый, поросший шерстью лобик согласно книгам по судебной медицине неопровержимо свидетельствует о кретинизме его владельца.

Если вы в Патагонии или в пампе упомянете в присутствии индейцев о нанду, вас не поймут. Индейцы решат, что вы задавака, и посмотрят на вас весьма косо. Может случиться, что один из них даже выхватит длинный нож, который носят за поясом.

Однако, если вы скажете «авеструц» — птица-страус, индейцы мгновенно исчезнут и вскоре прискачут верхом на коне, вооруженные бола — связками метательных камней. Окинув зорким взглядом местность, индейцы бросятся на конях в погоню. Кроме печального выражения, общего для всех лошадей в этих краях» местные кони не имеют никаких характерных особенностей. Но их обучили преследовать нанду! Как и нанду, эти кони привыкли с пятидесятикилометровой скоростью почти под прямым углом одолевать холмы и молниеносно менять ритм бега, что весьма опасно для неопытного наездника. Только на этих лошадях можно-подобраться к нанду на нужное расстояние.

После пленения у огромной бегающей птицы забирают лучшие перья и, дружески хлопнув ее по «плечу», отпускают на свободу. Понятно, если под рукой есть еда повкусней. Менее живописный способ охоты заключается в том, что, устроив на нанду засаду, его предательски убивают.

Спустя два дня после поединка с водопадом я шел, в свой лагерь и... встретился лицом к лицу с неосторожным нанду. Мы оба крайне удивились и не знали, что делать.

Ноги у нанду оказались куда послушнее моих, а реакция почти мгновенной. Со стремительностью спринтера он бросился наутек. Это помогло мне разрешить сложную дилемму: коль скоро он обратился в бегство, я не обязан" делать то же самое. Выяснив, что серьезная опасность мне не грозит, а главное, желая утихомирить указательный палец, нервно плясавший на спусковом крючке, я вскинул свою двустволку и выстрелил. С того дня, слушая охотничьи рассказы, я самодовольно улыбаюсь. Невезучий нанду, удиравший, не разбирая дороги, опрометчиво подсунул маленькую голо-

51