Вокруг света 1964-09, страница 50

Сейчас волны подхватят пирогу и вынесут ее в море.

блестящие капельки янтаря в складках коры. Сонная тишина. Вряд ли сюда залетает ветер. Листья не шелохнутся, будто вырезанные из жести.

Я иду, задумавшись о великой летаргии послеполуденного леса. Вдруг я налетаю на Джонни, который неожиданно остановился и замер, подняв копьеметалку со вставленным в нее копьем. В следующую секунду копье мелькает в воздухе, слышится звук, похожий на шипенье капли, упавшей на раскаленную плиту, и зубчатое копье-гарпун, предназначенное для рыбной ловли, покачивается в траве в нескольких метрах впереди нас, а большая шипящая змея обвивается кольцами вокруг его древка.

С самым невозмутимым видом Джонни подходит к змее и, прижимая копьеметалкой к земле ее сопротивляющиеся кольца, освобождает копье. Потом он поднимает тяжелое, длиной в несколько метров, пресмыкающееся за хвост, дергает его; слышится глухой шлепок, и жидкая темная кровь змеи брызжет ему на ноги. Тело змеи делает несколько последних судорожных петель и ослабевает.

— Злая, сразу убивает человека, — говорит Джонни, свертывая длинную змею в крендель и опуская его в свою соломенн/ю сумку...

Охотники Арнхемленда не верят в смерть — ни в одну естественную форму смерти. Те несчастные, чьи тени ушли и исчезли, по мнению живых, в священном роднике племени, были лишены жизни или злыми людьми, или враждебными силами природы. Смерть — это нечто, посылаемое человеку злыми силами. Они верят, что ни один человек не может просто лечь и умереть от таких безобидных вещей, как старость или болезнь.

Змея на тропинке могла, собственно, ужалить только в том случае, если бы дух, жаждущий убийства, овладел ее телом. Но этот дух с таким же успехом мог бы обнаружиться и в более обыденных вещах: он мог бы заставить топор выскользнуть из рук и перерубить вену или неожиданно обрушить на тропинку гнилое дерево.

Очень трудно уговорить австралийца рассказать о туземной магии. Джонни слепо верит в страшную силу смертельных заклинаний, и надо отдать дань его смелости, когда он уступает под давлением «материальных благ». Несколько пачек табака, банка консервированных абрикосов и три крючка для удочки — все это потребовалось, чтобы Джонни поборол свой страх и начал рассказывать.

— Босс не должен смеяться. Босс знает мотор, знает ружье, знает много, много, много. Но Джонни знает лес... Да, босс, человек умирает от злых духов.

Перед новолунием кто-то из враждебного племени выходит ночью, поет и наводит на жертву кость. Миссионер говорит «ерунда». Миссионер говорит «вздор»... Босс, это не ерунда. Навести кость — это все равно, что метнуть копье — копье мыслей.

Так я познакомился из первоисточника с «вредоносной магией», как она именуется у этнографов. На своем ломаном английском языке Джонни объяснил мне весь этот необыкновенный ритуал.

...Человек сидит на корточках и поет песни-заклинания. В руках он держит сероватый кусочек берцовой кости человека, в два дециметра длиной, толщиной в палец и с очень острым концом. На другом конце прилеплен комок черной смолы, от него идет нить, сплетенная из человеческих волос. Вот и все «орудие убийства». В музее среди этикеток с сухими научными комментариями оно не производит почти никакого впечатления. Смертельная сила якобы проходит через натянутую нить из волос, через острый конец кости и, словно невидимый поток, устремляется в направлении жертвы. И когда она достигает жертвы, человека охватывает безумный, парализующий страх — ему только остается лечь, чтобы умереть.

И все племя понимает, что этот человек обречен, его уже считают, по существу, мертвым. В горе все покрывают лица пеплом и глиной и поют свои мрачные, воющие, жалобные песни «бродяг пустыни». Проходят сутки, может быть, двое, и самое позднее к вечеру третьего дня родственники видят, как жизнь, словно тень, покидает тело...

Несколько лет тому назад странное сообщение из Дарвина облетело все газеты мира. Один молодой австралиец, который умирал потому, что на него была наведена кость, был помещен в современный госпиталь в Дарвине, где врачи мгновенно приложили все силы к тому, чтобы спасти ему жизнь. У него на теле не было ни малейшего пятнышка, во всем организме — никаких признаков болезни. Казалось, что он поражен только ужасным... психическим ударом, задевшим весь организм.

Ему делали успокаивающие и укрепляющие инъекции, вводили питательные растворы, но, несмотря ни на что, его состояние ухудшалось. Дыхание становилось все слабее, и, делая последнюю, отчаянную попытку, врачи применили аппарат для принудительного дыхания.

Каждый день, на который удавалось продлить его жизнь, считался победой. Чем дольше он жил, тем больше было надежд, что он начнет верить в свою способность жить.

44