Вокруг света 1964-09, страница 53

Щепа раскинулась правильным веером. Семен сообразил: рубил дерево знающий человек — умел работать и с правой и с левой руки. Подруб на пне со стороны болота сделан глубоко и ниже, чем зарубы со стороны леса. А жердью порубщик подпирал дерево, чтобы оно упало точно в сторону болота. Зачем? Почему тот, кто рубил, должен был валить дерево именно в болото?

Семен осторожно обошел следы, оставленные порубщиком.

На поваленном стволе он увидел ошметки засохшей грязи. По стволу ходили. И у комля следы. Все одни и те же: следы ичигов.

Семен подумал, что гут орудовал только один человек Но зачем ему нужно было валить лиственницу и ходить по ней то на болото, то обратно? Стоит посмотреть...

Семен пошел рядом со стволом, но только сделал шаг, как нога ушла по щиколотку в грязь. Тогда участковый стал на поваленное дерево и двинулся к верхушке.

У нижних обрубленных ветвей он остановился. Сучья были собраны и унесены. И тут по стволу ходили. Ошметки подсохшей грязи вели к самой макушке поваленного дерева.

Участковый замер: метрах в тридцати от последнего, самого тонкого сучка лиственницы было видно на ровной зелени болота «окно». Вода отражала небо.

Только сейчас Семен вдруг понял, как коварна затянутая травостоем старица. Это было не просто болото, трясина — топь, торфяники. Старица — ловушка, западня, выбраться из которой сложнее, чем из капкана.

Семен прикинул ширину «окна»: «С метр, может, чуть пошире».

Вокруг водяного зеркала, на самых краях, трава смятая, похоже, что за нее цеплялись.

Семен присмотрелся: да, за непрочный дерн цеплялись судорожно!

— Так... — проговорил вслух участковый.

На берегу он увидел Марию Ивановну, стоявшую на своей культяпке у края болота, и Бориса — тот прилаживал чайник над огнем.

— Что та-ам? — донесся до Семена голос Марии Ивановны.

Участковый не ответил.

Он двинулся дальше по хлысту ствола, пока тот не прогнулся под ногами. Ствол был мокрый, нога соскользнула. Семен упал в болото.

— Ой! — донесся крик охотоведа.

Семен ухватился за ствол и выбрался из топи.

Мария Ивановна была у пня.

— Обратно! Не подходите! — закричал он, боясь, что она попортит отпечатки следов.

Пройти к «окну» на болоте оказалось делом немыслимым. Похоже было, что это место гибели человека, но каким образом он проскочил почти половину расстояния до острова и зачем ему это понадобилось, было неясно.

«Тот, кто рубил лиственницу, — думал участковый, — хотел помочь человеку, попавшему в топь. А может, порубщик сперва загнал этого человека в топь. А попытка оказать помощь — ловкий прием? В такой болотный омут опытный таежник никогда не сунется. Если он, конечно, в здравом уме. Лесничему нельзя

было отказать в осмотрительности. Но если он, лесничий, пропал, а на берегу болота был только один Федор...»

Семен достал нож, нарезал еловых лап и прикрыл ими наиболее отчетливые следы.

Это входило в его обязанности: при осмотре места происшествия сохранять улики.

«Все-таки это пока место происшествия, а не преступления, — подумал он. — Следователь разберется. Но когда он сюда прилетит даже вертолетом? Мне только до Горного добраться несколько дней».

— Чего вы молчите? — подошла охотовед. — Что случилось?

Лицо Марии Ивановны раскраснелось. Глаза блестели.

— Пойдемте вместе осмотрим, — неожиданно предложил Семен. — Только, пожалуйста, осторожнее. Не затопчите следы. И ты, Борис, иди.

— Чай перекипит... — Недоимка хмурился и глядел в костер. — Ваше это дело, чего там случилось. Я знать не знаю.

— Быть свидетелем — твой долг. Долг гражданина.

— Я свои долги знаю, — Борис разворошил палкой костер.' — Попаду в свидетели, и пойдут таскать. А мне охотиться надо.

— Ты что это — всерьез? — спросила Мария Ивановна.

— Мне шутковать некогда.

Семен растерялся.

— Не хочешь помочь?

— Ну чего, чего идти-то! — торопливо заговорил Борис. — Нечего мне идти. И так все видно. С боло

47