Вокруг света 1964-12, страница 58

XXXII

ири обстоятельства привели к тому, что именно Карл Юхансон обнаружил надвигающуюся катастрофу: он был инженером-атомником, обладал хорошим обонянием и сидел в кормовой части пылехода. Несколько секунд Юхансон принюхивался, потом сказал сидевшему у прохода соседу «извините», встал и не спеша прошел в туалетную. Он не хотел напрасно настораживать людей, да еще в такой момент, когда спасение совсем близко. Но за свою многолетнюю работу инженером Карл Юхансон слишком часто убеждался, какой грозный вестник — запах горящей изоляции.

Он задержался в туалетной ровно двенадцать секунд, затем вышел из нее и быстро (в меру быстро, чтобы не привлекать к себе внимания) прошагал к Пату Харрису, который разговаривал с коммодором.

— Капитан, — тихо, но решительно перебил он. — На борту пожар. Проверьте в туалетной. Я больше никому не говорил.

Пат тотчас сорвался с места, Ханстен последовал за ним. В космосе, как и на море, не затевают долгой дискуссии, услышав слово «пожар». Тем более что Юхансон был не такой человек, чтобы поднимать ложную тревогу.

Туалетная ничем не отличалась от подобных ей учреждений в любом большом сухопутном, морском, воздушном или космическом экипаже; можно было, не сходя с места, коснуться рукой любой стены. Кроме задней, на которой висел умывальник: фиброглас вздулся пузырями от жара, они колыхались и лопались...

— Еще минута, и пламя прорвется! — воскликнул коммодор. — Что могло вызвать пожар?

Но Пата уже не было. Он вернулся почти сразу, неся под мышками оба огнетушителя.

— Коммодор, — сказал Пат Харрис, — прошу вас, доложите о случившемся на плот. Скажите, что нам осталось всего несколько минут. Я буду здесь, встречу огонь.

Ханстен подчинился, и мгновением позже Пат услышал его голос. Слова, которые коммодор произнес в микрофон, вызвали сумятицу в кабине. Дверь в туалетную открылась, и вошел доктор Мекензи.

— Я могу вам помочь? — спросил ученый.

— Боюсь, что нет, — ответил Пат, держа наготове огнетушитель.

Пат Харрис был во власти странного оцепенения, точно все это происходило во сне и вот-вот наступит пробуждение. Страх? Одолев столько кризисов, он словно утратил способность к эмоциям.

— Откуда огонь? — повторил Мекензи вопрос коммодора и тут же задал следующий: — Что находится за этой переборкой?

— Наш главный источник энергии. Двадцать мощных элементов.

— Какой в них запас энергии?

— Когда мы вышли, было пять тысяч киловатт-часов. Осталась, наверно, половина.

— Вот и ответ. Где-то короткое замыкание. Должно быть, элементы горят с тех самых пор, как повредили кабель.

В общем-то правдоподобное объяснение, хотя бы ■потому, что на борту «Селены» не было других источников энергии. Огнеупорные материалы, из которых -был сделан пылеход, от обычного огня не воспламенялись, но если бы весь запас энергии, рассчитанный на многочасовое движение с предельной скоростью, обратился в тепло, результат мог стать катастрофическим...

Но ведь это невозможно! На то и прерыватели, чтобы срабатывать при такой нагрузке Может быть, они вышли из строя? Мекензи прошел в камеру перепада и убедился, что прерыватели сработали.

— Все цепи выключены, — доложил он Пату. — Тока нет. Ничего не понимаю.

Несмотря на весь трагизм момента. Пат не удер

жался от улыбки. Что значит ученый: даже погибая, он будет допытываться, что и как. Поджариваясь на вертеле (а им угрожает нечто в этом роде), спросит палачей, какими дровами они пользуются...

Складная дверь отворилась, вошел Ханстен.

— Лоуренс обещает за десять минут прорезать люк, — сказал он. — Переборка выдержит столько?

— Кто ее знает, — ответил Пат. — Она может продержаться час, а может рухнуть через несколько секунд. Все зависит от силы горения.

— Разве в том отсеке нет автоматических огнетушителей?

— Они там не нужны, ведь за переборкой вакуум, лучший огнетушитель, какой можно себе представить.

— Все ясно! — воскликнул Мекензи. — Неужели не понимаете? Отсек затоплен.

— Конечно, Мекензи прав. Отсеки, секции, которые сообщаются с наружной средой, заполнены лунной пылью. Ворвавшись через отверстия в крыше, она наводнила все пространство между стенками, постепенно скопилась вокруг силовой установки. Лунная пыль достаточно богата метеорным железом, чтобы служить хорошим проводником, и началась пиротехника: искры, вольтовы дуги — тысячи электрических костров.

— Если облить стенку водой, — сказал коммодор, — это поможет? Или фиброглас лопнет?

— По-моему, стоит попробовать, — ответил Мекензи. — Только осторожно, чуть-чуть.

Он наполнил из крана пластмассовый стакан — вода уже нагрелась — и вопросительно поглядел на товарищей. Возражений не последовало, и физик плеснул несколько капель на вздувшуюся плиту.

Громкий треск и хлопки заставили Мекензи прекратить свой опыт. Слишком рискованно.

— Мы тут ничего не можем сделать, — заключил коммодор. — Даже .огнетушители вряд ли выручат. Лучше выйти и запереть отсек. Дверь послужит переборкой, даст нам небольшую отсрочку.

Пат колебался. Было невыносимо жарко, но отступать казалось ему трусостью. Хотя вообще-то доводы Ханстена звучат убедительно: оставаться здесь — значит подвергать себя риску задохнуться в дыму, едва огонь прогрызет фиброглас.

— Ладно, пошли, — согласился он. — И надо соорудить какую-нибудь баррикаду снаружи.

Успеют ли?.. Пат Харрис явственно слышал зловещий треск за стенкой, которая пока сдерживала напор всепожирающего пламени.

I] XXX

в I есть о том, что на «Селене» вспыхнул пожар, ни-

fl как не отразилась на темпе работы Лоуренса.

■« Торопиться нельзя: в тот решающий для всей операции миг любая ошибка может оказаться роковой.

Сверху в колодец спускалось приспособление, напоминающее шприц для смазки или для росписи тортов. Вот только заряжен он был не кремом и не тавотом, а быстро твердеющей смесью, которую накачали в него под большим давлением.

Первая задача — впрыснуть смесь в пространство между стенками корпуса так, чтобы при этом в колодец не просочилась пыль. Легкое шипение — смесь устремилась через полый болт. Лоуренс быстро переносил шприц от болта к болту, посылая в каждый определенное количество смеси. Так, теперь она пропитала всю пыль между стенками, и получился этакий шершавый блин около метра в поперечнике. Нет, не блин, конечно, а суфле — ведь, вырвавшись из шприца, жидкость образует пену. Лоуренс следил по часам. Через пять минут пена будет твердой, как камень, и пористой, как пемза. Вся пыль в этой части корпуса окажется «замороженной», и можно не опасаться нового притока.

52