Вокруг света 1965-01, страница 77

будто не особенно удивленно и хотел было откланяться, но меня осенило:

— Погодите, ведь вы можете взять взамен пальто моего дяди.

Я отправился в чулан и нашел там в каком-то запыленном сундуке светло-серое дядино пальто. Оно было несколько помято — все-таки двенадцать лет пролежало в сундуке, — но выглядело вполне прилично.

Вдобавок жена еще немного погладила его, пока мы с господином Колхасом выпили по рюмочке черри, и он мне рассказал о некоторых инструментах, которые ему довелось настраивать. Потом он надел пальто, распрощался и ушел.

Через несколько дней мы получили посылку. В ней были белые грибы, около килограмма, наверное. На грибах лежало письмо. Я вскрыл его и прочел:

«Дорогой господин Холле! (Это моя фамилия.)

Так как вы были столь любезны, что сунули мне в карман пальто «Пособие для грибников», я решил в знак признательности прислать Вам плоды моего первого похода за грибами. Надеюсь, они придутся Вам по вкусу.

Преданный Вам А. М. Колхас».

На обед у нас были белые грибы.

— Я нашла их на столе. Как они, собственно, там очутились? — спросила жена.

— Их прислал господин Колхас.

— Как мило с его стороны. Но это было вовсе не обязательно.

— Не обязательно, но все-таки очень любезно.

Сегодня утром опять прибыло письмо от дяди Эдуарда с просьбой выслать ему теноровую флейту. Потому что в кармане пальто (оно стало необычайно длинным, должно быть оттого, что он сам стал короче) дядя нашел «Пособие для флейтистов» и собирается им воспользоваться. Но флейты в Австралии не достанешь.

— Опять письмо от Эдуарда, — ■ сказал я жене. Она как раз была в комнате — возилась с кофейной мельницей. Жена спросила:

— Что он пишет?

— Что в Австралии совсем нет флейт.

— Так пускай играет на каком-нибудь другом инструменте, — сказала она.

— Я тоже^так думаю, — согласился я.

Перевод с немецкого М. БАХРЕХ

С А А А В А Т

(Продолжение. Начало на стр. 2)

— Кто же он?

— Главным комсомольцем его называют, — объяснил он, — идите к нему. Он наверняка про вашего Зарифа знает.

— Как же так... без предупреждения?

— К нему все так ходят, — махнул рукой Саша и подтолкнул меня к двери. — Идите. А мне бежать... опаздываю.

3

Получить известность для Ивана Афанасьевича не составляло труда. Он был сначала директором химического завода, а теперь — директором строящегося комбината.

В Салавате на стройке я встретил парня, плотника, который, когда зашла речь об Иване Афанасьевиче, неожиданно брякнул:

— А у меня с ним драка была...

Меня обескуражило такое начало разговора. Но тут же выяснилось следующее... В Салават, как это бывает часто в молодых городах, вместе с огромным потоком ребят с комсомольскими путевками на большую химию прибывают и любители легкой жизни. Они входят в город раз

винченной походкой, нагло ощупывая взглядом прохожих.

В этот вечер трое таких лбов сошли с автобуса и пошли по Са-лавату искать места под солнцем. Так они добрались до небольшого магазина, где в это время совсем не было народу. И случилось, что в этот же магазин зашЪл Иван Афанасьевич купить пачку чаю. То, что он увидел, требовало действий немедленных и решительных. Сначала он подумал, что парни пьяны. Но они были трезвыми. Двое заломили руки продавщице, третий лез за прилавок.

— Отставить, — спокойно сказал Иван Афанасьевич.

Парни повернулись к нему и сообразили, что опасность не так уж велика. Тот, что лез за прилавок, пошел на Ивана Афанасьевича грудью. Пришлось вспомнить, что в молодости он батрачил в украинских селах и не раз ходил на кулачки. Все же их было трое, здоровых и молодых. Они сумели сбить его с ног. Но упустили продавщицу. И она привела дружинников.

Над парнями нависла справедливая угроза судебного возмездия. Но то ли педагогическое

чутье, то ли умение различать в человеке за дешевыми наслоениями главную его сущность заставило Ивана Афанасьевича вмешаться в это дело. Он несколько раз приходил в милицию.

Там отвечали:

— Не можем.

— Ну, толку-то, — говорил Иван Афанасьевич, ~ если мы их посадим? Ведь можно и покруче за них взяться...

Он сумел настоять на своем.

Когда парни вышли, то сразу наткнулись на Ивана Афанасьевича.

— Всем троим в разнорабочие! И попробуйте смыться...

Никто не смылся. Да это было и невозможно. Парней теперь знали все, и знали, что посылать их должно на самые сложные участки.

...В тот вечер я постучал в дверь особняка. Открыл ее высокий человек с отполированной, как шар, головой и узким сухощавым лицом. Всего на какое-то мгновение скользнули по мне внимательные глаза, и мягкий голос произнес:

— Прошу. Заходите.

Он был в белой, хорошо отутюженной рубахе, гладко выбрит, и пахло от него душистым мылом. В нем было что-то профессионально докторское. Сначала даже почудилось, что я вхожу в дом врача. Так же без излишних вопросов распахивается дверь перед пациентом, когда ему нужна неотложная помощь.

75