Вокруг света 1965-03, страница 32

— Не помню! — рассмеялся капитан. — Честное слово, не помню! Иногда мне кажется — с правого, иногда — с левого. В зависимости от обстоятельств. Поначалу казалось, что с левого. На Каспий я тоже не добровольцем попал. Распределили...

Значит, и Борис Филаретович Коваленко, ныне заслуженный, всеми уважаемый капитан, заместитель начальника Каспийского пароходства по мореплаванию, пережил разочарование молодого штурмана?

В Каспийском пароходстве его не медовыми пряниками встретили — направили третьим штурманом на старый танкер «Агамали Оглы». Танкер не выполнял план по перевозкам, не блистал дисциплиной, и будущее рисовалось Борису Филаретовичу вовсе не в радужных красках. Без особого энтузиазма он выстаивал вахты, аккуратно заполнял судовой журнал и завидовал однокашникам, бороздящим дальние моря.

Но на корабле нельзя уйти от коллектива,закрыв за собой дверь каюты. Коваленко даже сам не заметил, как втянулся в жизнь команды. На тоску о дальних морях просто не хватало времени, и, главное, он вдруг сделал открытие, что в Сингапур попасть легче, чем научиться разбираться в людях...

Когда Бориса Филаретовича Коваленко в пятьдесят пятом году назначили капитаном танкера «Сергей Тюленин», многие в пароходстве сомневались: «Слишком, молод! Не потянет!» А ведь позади у него были рейсы в Румынию, Болгарию, в Соединенные Штаты Америки...

Перед первым рейсом молодой капитан выслушал уйму советов. Одни говорили: «Корабль не завод, ты всегда на виду, держись строго, не вздумай запанибрата с командой!»

«Найди среднюю линию поведения, — втолковывали другие. — Чтобы матросы считали тебя своим парнем и одновременно соблюдали дистанцию»

Идея средней линии не понравилась Коваленко больше всего. Есть в ней что-то от приспособленчества, от недоверия к человеку.

Постепенно нашел Борис Филаретович единственную, нужную «линию» для капитана — линию ответственности. Ответственности за людей и за корабль. Настоящая ответственность начинается с самостоятельных решений. А их

принимать капитану приходится достаточно часто...

Экипаж танкера «Сергей Тюленин» стал первым на Каспии экипажем коммунистического труда. А Борису Филаретовичу четыре раза подряд присваивалось звание лучшего капитана Министерства Морского флота СССР. В I960 году Коваленко получил высшую правительственную награду — орден Ленина.

Если верить старой примете, Борис Филаретович все-таки поднялся первый раз на корабль с правого борта. Но как быть с дальними морями и коралловыми рифами?

— Я теперь могу объяснить. Правда, по-своему, — усмехнулся Коваленко. — Однажды бойкий журналист меня угрваривал: «Вы прочитали повесть Юрия Крымова «Танкер «Дербент» и вас потянуло на Каспий? Правильно? Меня очень устраивает для начала очерка». — «А меня не устраивает, — ответил я ему. — Книга отличная, но попал я сюда по распределению». Журналист огорчился и никак не хотел соглашаться, что Каспий я полюбил потом, когда почувствовал здесь себя нужным человеком. У нас в мореходных училищах не всегда умеют открыто и честно растолковать будущему моряку, что заход в заграничный порт всего лишь перерыв в работе, а работа, да и вся жизнь проходят в море Подлинная любовь к нашей профессии появляется после, она вроде второго дыхания у спортсмена.

СОБСТВЕННЫЙ ПОЧЕРК

,,П очерк» швартовки дается не легко и не сразу. Есть старая истина: капитан проверяется у причала.

Так, пожалуй, проверяется еще только мастерство летчика при посадке. Но существует здесь и огромная разница — пилот даже большого воздушного лайнера сам держит в руках штурвал. В последние секунды он остается один на один с землей, в эти секунды весь экипаж невольно превращается в пассажиров.

А у моряков экипаж во время швартовки должен работать особенно четко и слаженно.

Вот корабль уже вошел в порт, уже известен причал, где он должен встать, и вдруг от капитана, который, кажется, без дела шагает на мостике, по всему судну

протягиваются невидимые нити управления. У опытного капитана они не рвутся, не запутываются и напоминают струны хорошо на строенного музыкального инструмента

Капитану при швартовке приходится учитывать мощь дизелей, водоизмещение, осадку, длину и ширину корабля. Он обязан помнить о местных течениях, знать силу ветра, высоту волны. Все связано между собой в один узел, здесь нет ни первостепенных, ни второстепенных деталей.

Известный на Каспии мастер-швартовки капитан Юрий Александрович Шиферман при мне швартовал чудо-корабль, морской паром «Советский Азербайджан» В юности Юрий Александрович учился в консерватории.

Возможно, поэтому и показалось мне, что капитан при швартовке похож на музыканта...

Белоснежный гигант с десятками вагонов в трюме медленно, словно нехотя, входил в Бакинский порт, предупреждая суденышки о своем приближении басовитыми сиренами.

У корабля всего лишь одна задача — не промахнуться и встать вдоль причала. А паром должен совершить почти цирковой номер — попасть кормой в конец железнодорожной линии, чтобы рельсы в его трюме и рельсы на земле соединились в один путь.

Коренастый, в легком летнем кителе, в фуражке, надвинутой на глаза, капитан Шиферман покуривал сигарету и отдавал короткие, отрывистые команды Паром еле заметно поворачивался, застывая на месте. Все ближе к борту придвигалась бетонная полоса пирса. На экране телевизора в ходовой рубке были видны корма и рельсы, обрывающиеся над морем До пирса оставалось еще несколько десятков метров, и Шиферман вдруг заявил:

— Все! Можно идти завтракать! Больше над ним начальства нет!

Перехватив мой удивленный взгляд, Юрий Александрович рассмеялся.

— Он теперь сам дойдет. Ему деться некуда

Корабль продолжал двигаться, а мы спокойно спустились в кают компанию. Я не выдержал:

— Юрий Александрович, а вам раньше приходилось швартовать корабли подобного типа?

Капитан посмотрел на меня с сочувствием.

II