Вокруг света 1965-03, страница 71

ратно в камеру, но я не могу так поступать. Пока я делаю то, чего от меня ждут, я остаюсь судьей.

Стоит мне измениться, и — неважно по какой причине — меня самого могут повесить.

— Это так, сэр. Теперь я понял.

Он повернулся к своему другу.

— Видишь, Эмиль, дело вот какое. Ему не по душе говорить с нами об этом, потому что ему самому тяжко. Может быть, он так наказывает себя за то, что сделал когда-то или чего не сумел сделать. Быть может, он вспоминает реку Чагрес, Эмиль.

— Чагрес! — Сэр Генри в волнении наклонился вперед. — Что было, когда мой корабль ушел оттуда? Расскажите мне!

— Вас проклинали, сэр, таких проклятий я еще никогда не слышал. Вам придумывали самые ужасные пытки. Разрывали ваше сердце на куски и отправляли душу в ад. А я радовался — я знал, что все вам завидуют, хоть и поносят вас на чем свет стоит. Я гордился вами, сэр!

— А что с ними со всеми сталось?

— Разбрелись во все стороны, и многие погибли, бедняги.

— Все равно, не хотелось бы мне попасть в руки этим беднягам. Расскажите мне, — голос сэра Генри стал совсем грустным, — расскажите мне о Панаме. Ведь мы были там, правда? Ведь мы захватили Панаму и разграбили ее, правда? И я вас вел, ведь так?

— Да, это так. Это была славная битва, и мы взяли огромную добычу — ну, про нее-то вам известно больше, чем нам.

— Иногда мне не верится, что это я был в Панаме. Сейчас мне кажется, что не мог я там быть. Я бы с удовольствием остался и поговорил с вами о тех былых временах, но меня ждет жена. Она очень недовольна, если я опаздываю к обеду.

Он спросил с наигранной шутливостью:

— Когда вас повесить, как вы хотите?

Бургундцы о чем-то пошептались.

— Ну вот, опять «повесить». Когда хотим? В любое время, сэр. Не хочется вас обременять, сэр, но мы всегда готовы — были бы только свободная веревка да палач.

Антуан подошел к столу.

— Эмиль хочет в последний раз засвидетельствовать вам свое почтение. Это подарок вашей жене — подарок, одна история которого уже делает его бесценным. Эмиль берег его как зеницу ока, и этот талисман часто ему помогал, это настоящий талисман, сэр. Но Эмиль думает, что теперь он уже бесполезен, сэр. Эмиль целует руки леди Морган — свидетельствует ей свое почтение и шлет нижайший поклон.

Он бросил на стол розовую жемчужину и поспешно отвернулся.

Когда их вывели, сэр Генри долго сидел в своем кресле и смотрел на жемчужину. Потом он положил ее в карман и вышел из зала.

Он подошел к приземистому белому губернаторскому дворцу. Дворец остался совершенно таким же, как при сэре Эдварде. Леди Морган не допускала и мысли о каких-то изменениях в его обстановке. Она встретила Генри у дверей.

— Воуны ждут нас к обеду. А у меня беда с кучером. Он пьян. Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты запирал свой шкаф, но ты не обращаешь внимания. Он пробрался в дом и украл бутылку у тебя из шкафа. Уверена, что было именно так.

— Дай-ка руку, дорогая. У меня есть для тебя подарок.

Он положил ей на ладонь розовую жемчужину.

С минуту она глядела на розовый шарик, и лицо у нее вспыхнуло от удовольствия, потом она с подозрением взглянула на мужа.

— Чем это ты занимался?

— Занимался? Я творил суд.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что жемчужина эта из суда? — Г лаза у нее радостно заблестели. — Знаю! Ты подумал, что я на тебя сердита за вчерашнее. А ведь ты был почти что пьян, если хочешь знать правду, все смотрели на тебя и перешептывались. Молчи. Я видела тебя и видела их. А теперь ты хочешь задобрить меня.

— Подумал, что ты сердишься! Милая, я думал об этом всю дорогу домой и почти всю ночь после. того, как мы приехали. Ты не ошиблась. Я подумал, что ты сердишься. По правде говоря, я был в этом уверен. Но я тебе расскажу правду о жемчужине.

— Ты скажешь правду только потому, что тебе меня ме обмануть, и ты это знаешь, Генри. Когда ты, наконец, поймешь, что мне известна каждая твоя мысль?

— А я и не пытался обмануть тебя. Ты не дала мне времени...

— Чтобы сказать правду, нужно не больше времени...