Вокруг света 1965-03, страница 73

И ЭТО XX ВЕК!

Свидетелей не осталось

Три дня сини шли по джунглям, не встречая следов людей. Наконец вождь племени сделал знак остановиться: место показалось ему достаточно удобным для нового поселения. Здесь, на берегу реки Арипуанан, в ста километрах от ближайшей деревушки, индейцы племени цинта ларга не будут мешать белым людям, и белые люди не будут мешать им. Так думал вождь. Он не обратил внимания на маленький самолет, который кружил высоко в небе, как гриф, высматривающий добычу.

Самолет сел невдалеке от места, выбранного индейцами для строительства нового поселения. Из кабины вышло пять вооруженных до зубов людей...

На заре индейцы были разбужены незнакомым грохотом. Это рвались гранаты. Неведомая опасность погнала детей и женщин к реке. Безоружные, захваченные врасплох воины пытались прикрыть их бегство, но они не видели своих врагов. У реки беглецов встретил беспощадный автоматный огонь. Индейцы бросились врассыпную в джунгли. Тогда пятеро с автоматами взобрались на самые высокие деревья, где ночью были оборудованы огневые точки, и продолжали расстрел. Патронов не жалели. К вечеру операция была закончена. А на следующее утро самолет снова кружил над тихой рекой Арипуанан: не схоронился ли в джунглях хоть один индеец? Нет, не схоронился. Свидетелей не осталось...

Но известие о преступлении на реке Арипуанан все же достигло столицы Бразилии. Чиновники Службы защиты индейцев (есть такая благотворительная организация) пытались начать расследование. Но бесполезно. Во всех инстанциях их ожидал уже знакомый ответ: «Очевидно, индейцы напали первыми». Впрочем, руководитель Службы защиты индейцев доктор Ноэль Нунтельс хорошо знал, где искать преступников. Знал он и то, что до «их не дотянешься. Очень редко в подобных случаях правосудие осуществляло возмездие.

Северные районы бразильского штата Мату Гро-су, где издавна обитали племена цинта ларга, являются огромной природной плантацией диких каучуконосов.

Иногда на покрытые каучуконосами девственные участки леса приходят индейцы, которые наивно полагают, что джунгли принадлежат всем людям. Они «мешают» заготовителям каучука. Тогда владельцы каучуковых фабрик нанимают пять молодцов с автоматами. Плата известная — восемьсот долларов. Задание обычное — «очистить» джунгли.

Есть в Бразилии процветающая компания «Файр-стоун ду Бразил». Директора компании живут в США, и прибыль уходит туда же. Заводы компании изготовляют автомобильные покрышки из натурального каучука. В сотнях журналов вы можете встретить яркую рекламу: «Покрышки Файрсто-ун — лучшие в мире». Чаще всего на рекламе изображен гоночный автомобиль, ярко-красный, как будто он облит кровью.

«Она так близка к богу... Наверно, женщины ближе к богу, чем мужчины. Они не могут рассказать об этом, но, господи, это же светится у них в глазах! И она любит меня. Она была строптива, язвительна и надменна, но она любила меня, а я этого не знал. А если бы и знал, что с того?» Он отвернулся. Слишком велико было ее горе, слишком тяжко и мучительно. Становится страшно, когда видишь душу женщины в ее глазах.

Итак, он должен умереть. Что же, умирать вот так, как умирает он, совсем не страшно. Ему было тепло, он чувствовал огромную усталость. Скоро он уснет — так наступит смерть.

Он почувствовал, что кто-то вошел в комнату. Жена склонилась над ним, чтобы он мог ее видеть. Никогда бы она не сделала этого, знай она, что Генри еще в силах повернуть голову.

—- Это викарий, дорогой, — сказала жена. — Будь с ним повежливее. И слушай его, прошу! Это пригодится тебе — потом.

Как же она практична! Она бы, пожалуй, заключила какой-нибудь договор со всевышним, если бы могла. С ее привязанностью можно было мириться, но любовь ее — та, что сверкала в полных слез глазах, — пугала.

Генри почувствовал, как на его руку легла теплая мягкая ладонь. Успокаивающий голос что-то говорил ему. Но он словно и не слышал. Потолок угрожающе колебался.

—■ Господь милостиз, — говорил голос. —- Вы должны вверить себя богу.

—■ Господь милостив, — покорно повторил Генри.

— Помолимся, — произнес голос.

Внезапно Генри вспомнил свое детство. Однажды у него мучительно болело ухо, и мать обнимала его. Она поглаживала ему руку.

— Все это пустяки, — говорила она» Он вспомнил, как она это говорила. — Все это пустяки. Господь милостив. Он не позволит, чтобы малыши страдали. Ну-ка, повторяй за мной: «Господь — пастырь мой! Я ни в чем не буду нуждаться...»

Она словно давала сыну лекарство. Таким же тоном она приказывала: «Поди принеси масла!»

Генри почувствовал, как теплые пальцы викария снова дотронулись до его руки и стали ее поглаживать.

—- Господь — пастырь мой! Я ни в чем не буду нуждаться, — сонно пробормотал Генри. —- Он покоит меня на злачных пажитях...

Викарий все поглаживал ему руку, но уже не так ласково. Ои заговорил громче, более властно. Казалось, церковь много лет подбиралась к Генри Моргану — и вот, наконец, он в ее власти. В голосе викария слышалось даже какое-то злорадство.

— Раскаялись ли вы в своих грехах, сэр Генри?

— Грехах? Нет, я о них еще не думал. Я должен раскаяться в том, что сделал с Панамой?

Викарий смутился.

— Ну, Панама — это был героический подвиг. Сам король его одобрил. А кроме того, ведь жители города были паписты.

— Тогда в чем же я грешен? Я могу раскаяться лишь в том, что я помню, а забудь я хоть один-единственный грех — и все пропало.

—- Вы раскаиваетесь в своих грехах, сэр Генри?

— Нет, — ответил он. — Я их не помню.

— Помолимся, — услышал он снова голос викария.

Г енои сделал отчаянную попытку заговорить и .ючти выкрикнул:

II