Вокруг света 1965-07, страница 10

степной ветер, поющий о ней, не долетает до Москвы? А у нас о ней шепчутся даже травы и перемигиваются по ночам звезды. О ней грустят жигиты, а старики, умирая, просят позвать Баян. Вот какая у нас Баян! Приведите самую дикую лошадь, через неделю она станет у нее смирной, как ягненок. Волки знают, что от Баян не уйти, загонит и забьет плеткой. Когда поет наша Баян...

Баян хмурилась, присев на ящики, перекладывала ватой медикаменты, а Тунгуш все не унимался:

— Баян выйдет замуж, совхоз совсем закроется. Мы охраняем Баян от женихов.

Это было уж слишком. Девушка вскочила и ребром крепкой своей ладони стукнула Тунгуша по коричневой шее.

суха и знойна под пустым небом.

— Трудно загнать волка, Баян?

— Опасно, они в одиночку не ходят. Может броситься сбоку или сзади из-за холма.

— А лошадь не боится?

— Сначала боится, а потом несется.

Я представил, как, прижав уши, катится по степи волк, как оглядывается он на погоню, и марганцовым цветом вспыхивают у него глаза. Постанывая, перебарывает инстинкт разогнанная до сумасшедшей скорости лошадь. Девушка, пригнувшись к холке, хлещет ее камчой. А наперерез из-за холмов вылетают уже другие всадники.

— Часто приходится, Баян?

Она рассмеялась:

— Очень устали? — спрашивает Баян. Отпустив очередную овцу, я вытираю локтем едкий пот и сержусь на Баян: все не хочет признавать меня настоящим ветсанитаром.

— Много у тебя еще такой работы?

— Ой, много! — смеется Еаян. — Против сибирки обработать эти двадцать отар. Потом еще против ящура и против чумы. Этого хватит до осени. Осенью купка и стрижка. Людей не хватает, я тоже стригу. Перед зимним отстоем опять купка в креозоте и еще вакцинация — каждой овечке в горле помазать. Но все это еще не работа. Весной, когда начинается окот, почти не спим.

Овцами вдруг овладевает психоз. Потеряв страх, они начинают рваться к тем, уже

И не выдержала — серебряно рассмеялась.

Есть, собственно, две Баян. Одна, когда смеется. Другая, когда серьезная. И первой принадлежат ровные белые зубы, а второй большие тёмные глаза. Две толстые косы принадлежат обеим. Баян, серьезная, сердито спросила:

— Когда у меня, Тунгуш Сеитович, будет постоянный ветсанитар?

— Чем не санитар? — Тунгуш показал на меня. — Московских санитаров получаешь.

Синий крестик на ветровом стекле машины бежал по серо-зеленым холмам. Степь была

— Это же развлечение! Лошадь моя гуляет в табуне, совсем от меня отвыкла уже.

В полусотне километров от центральной усадьбы находится отделение совхоза — несколько жилых домов, круглые зимние отстойники для овец — ко-тоны, всё в окружении выжженных сопок, как в лунном кратере. Мы заехали туда выпить кумыса. Там дом Баян, в котором она редко бывает даже зимой. И едва появившись в нем, Баян уже мыла полы, плела косу четырехлетней племяннице, удовлетворяя ее естественное желание «быть как Баян».

обработанным, которые спокойно пасутся невдалеке. Сначала мы используем эту стихийную силу в своих целях. Пропускаешь овцу ровно на полтуловища между ногой и столбом ограды. Потом — раз! Прижимаешь ее ногой к столбу. Два! Голова ее на твоем бедре. Три! Точный укол Баян. Следующая занимает ее место. Они буквально выстраиваются в очередь. Тут важно не вспугнуть их лишним суетливым движением. Но темп дикий, мы быстро выдыхаемся и начинаем нервничать. Овцы совершенно наглеют. Они прыгают через нас, стоит наклониться.