Вокруг света 1965-10, страница 57

сразу же после бухгалтерских курсов, что играла в баскет за воронежский «Урожай», что весной раздавило вельбот и теперь остался только один, что механик-муж ушел на тракторе в оленьи стада неделю назад...

Безмятежные пузырьки фраз все еще всплывали и лопались в стоячей воде нашего разговора, когда я решил: «Пора!»

Это была простая, но испытанная четырехступенчатая система: знакомство, стакан вина, разговоры, просьба.

Бывают атаки, которые захлебнулись еще до того, как солдаты вылезли из окопов. Тот самый случай, когда противник знает твои планы раньше, чем они родились у тебя в голове.

Она оказалась хорошим человеком, и мы вместе посмеялись над моим тактическим усердием. И только после того, как я отсмеял свой неискренний смех, желтая волна отчаяния дала мне необходимую ясность мысли.

— Вера, — сказал я, — понимаете, нам очень нужна байдара. У нас впереди восемьсот километров, много замеров и очень мало дней.

Она ничего не сказала, и мы снова выпили «лиманского» и начали говорить о том, о сем, как говорится, хорошо владея собой.

Мы нашли общих знакомых на мысе Биллингса и на острове Врангеля, припомнили разные истории, что с ними бывали, а заодно повспоминали о себе.

И когда мы опять помолчали, размягченные вином и мемуарами, она сказала:

— Байдара у нас есть Поговорите с Анкарах-тыном. Он у меня сейчас единственный незанятый человек. Прямо-таки очень незанятый.

— А что он из себя? — заинтересованно спросил Серега.

Зоотехник хмыкнул. Она сказала:

— Увидите сами.

«Лиманское» и смутная вера в удачу толкнули нас в тот же вечер на поиски человека с хрустящей фамилией Анкарахтын.

Ночи были уже темными. Мы шли по сумеречному безлюдному поселку, загребая сапогами знаменитую гальку.

Желтым свечным и керосиновым пламенем светились отдельные окна. Ночная хитроглазая тишина смотрела на поселок из тундры.

Человек, указавший дорогу, остановился и долго стоял так глядя нам вслед.

Мы обошли найденный дом кругом. Окно светилось. Я долго стучал в сени, потом дернул дверь на себя; Она открылась легко и беззвучно. Молча и нагло между ног шмыгнули на улицу две собаки.

Большеголовый темнолицый человек сидел на койке. На низеньком столике горела керосиновая лампа. Лежали куски черного тюленьего мяса. Стояла бутылка.

Я посмотрел на его лицо и сразу понял, что передо мной сидит чугунный неудачник.

...Он, видимо, был здорово пьян. Некоторое время мы все молчали.

— Я Анкар-рахтын! — вдруг крикнул он с раскатом через «р» и гулко хлестанул себя по груди.

Мы молчали, и тогда он, протрезвев лицом, вдруг улыбнулся почти любезно, и протянул ру

Чукотские фотоэтюды В. ГИППЕНРЕЙТЕРА