Вокруг света 1966-04, страница 25

в этом направлении, и ни в каком другом, ему следует напрячь всю свою волю. Действие еще не перестало быть возможным, следовательно, необходимо предвидеть все возможные его формы. Джойс принялся обдумывать свое будущее поведение. Шиарс ведь облек его своим доверием.

Если заряды пластика будут обнаружены, поезд остановят перед мостом. Тогда он нажмет на рукоятку манипулятора, не дожидаясь, пока обнаружат и его самого. Это еще не будет полным крахом. Удар удастся лишь наполовину, но не его, Джойса, в том будет вина.

Нужно взвесить также и ситуацию с электропроводом. Его вряд ли можно заметить, если только кто-либо не спустится на пляж и не подойдет к проводу вплотную. Тогда Джойс должен применить личное действие. А что, если кто-то с моста или с противоположного берега уже заметил его? От японцев, находящихся в лагере, пляж скрыт крутым берегом. Возможно, тот, кто заметит шнур, захочет рассмотреть его, прежде чем поднять тревогу. Вот тогда-то Джойсу и предстоит действовать молниеносно. А для этого он не должен терять из виду пи пляж, ни мост.

Он поразмыслил еще, затем вернулся к своему прежнему укрытию и перетащил аппараты на новый пост, под защиту лишь слабой завесы листвы; отсюда он мог наблюдать одновременно и за мостом и за тем открытым пространством, на котором лежал провод. Тут его осенила еще одна мысль. Он снял и шорты й рубашку, оставив на себе только плавки. Они походили на набедренные треугольники, в которых работали пленные англичане. Если его заметят издали, могут принять за одного из них. Тщательно установив манипулятор, Джойс стал возле него на колени. Затем вытащил из ножен кинжал и, положив рядом с собой на траву этот необходимейший атрибут своего -снаряжения, никогда не упускаемый из виду в экспедициях «художественного выполнения разрушений», принялся ждать.

Время текло до отчаяния медленно, уподобляясь заторможенным, мертвым водам убывавшей реки Квай. Джойс отсчитывал секунды, казавшиеся ему вечностью, по приглушенному неотвязному ©орчанию спадавшей воды, кото

рое изматывало его перед предстоящим роковым ударом, вызывая в его памяти картины прошлого, казавшегося сейчас таким безмятежным, но находившегося в полном разрыве с его сокровенными надеждами. Тропическое солнце заливало своим светом сырую долину; мокрый черный песок, напитавшийся влагой, искрился, сверкала вся только что выступившая из-под воды прибрежная полоса.

Сперва поперечины моста были ярко освещены, но вот тень от настила накрыла их, и вскоре это творение пленных англичан погрузилось в черноту им же самим отбрасываемой гигантской тени. Тень шла вдоль пляжа параллельно электропроводу, в воде она деформировалась, становясь подвижной от ряби, потом, перекинувшись на противоположный берег, смыкалась с тенями гор. Жар иссушал ссадины на руках Джойса; жестоко припекал все его израненное тело,отвлекая от раздумий, составляя скорбный фон для вновь зародившейся навязчивой идеи.

Отчаяние с новой силой охватывало его, когда он пытался вообразить, что произойдет, если судьба его скрестится с судьбой какого-нибудь японского солдата... Привлеченный открывшимся пляжем, солдат этот вздумает прогуляться у воды. Он поразится, обнаружив провод. Остановится. Нагнется, чтобы пощупать его. Вот тут-то и настанет для Джойса пора действовать. Ему необходимо было заранее представить себе свой жест.

Ему вспомнился тревожный вопрос, заданный некогда его шефом. «Когда настанет момент, сможете ли вы хладнокровно воспользоваться этим инструментом?» Джойс смутился тогда, испытывая инстинктивное отвращение. Он не смог ответить положительно. Вот при отплытии он был уверен в себе, а сейчас опять не знал ничего точно. Он взглянул на оружие, лежавшее возле него на траве...

Восстанавливая в памяти все правила нанесения удара кинжалом, он убедился, что никогда ему не удастся хладнокровно, отдавая себе отчет в своих действиях, выполнить этот жест, который он упрямо заставлял себя представить. Наоборот, любой ценой он должен изгнать его из своего сознания, найти какое-то отвлечение, возбуждающее или парализующее,

но переключающее сознание. Ему нужна иная помощь, чем леденящее осознание своей чудовищной ответственности.

Помощь извне? . Молящим взглядом он обвел видимое ему пространство. Он был совершенно одинок и наг. На чуждой ему земле он забился под куст, как дикое животное джунглей, загнанное врагами. Единственны*^ его оружием был этот ужасный кинжал, который жег ладонь. В непривычной обстановке, воспламенившей его воображение, он тщетно искал, за что ухватиться, как за якорь спасения В долине реки Квай все казалось ему сейчас враждебным. Тень от моста удлинялась с каждой минутой. Теперь он казался инертной, никчемной массой. Ниоткуда не могла прийти Джойсу помощь. У него уже не оставалось ни виски, ни риса. Ему казалось, что любая пища смогла бы сейчас поддержать его силы и разум.

Извне помощь не могла прийти. Он ведь целиком предоставлен самому себе. Именно этого он и добивался. И так тому радовался. Ощущал пьянящую гордость. Он чувствовал себя непобедимым. И все рассеялось, в нем как бы лопнула пружина, он словно механическая игрушка с испорченным заводом! Он закрыл глаза и вновь углубился в самосозерцание. Если еще и была надежда на спасение, она в нем самом — нечего искать ее ни на небе, ни на земле.

Внезапно в его сознании возникла картина. Это была одна из галлюцинаций прошлой ночи: чертежная доска, освещенная проекционной лампой, бесчисленные изображения балочки, и рядом состоящее из коричневых четырехугольников, многократно повторяющееся слово РАЗРУШЕНИЕ.

Джойс почувствовал, что один этот образ достаточно значим, достаточно обобщающ, достаточно мощен, чтобы помочь ему преодолеть отвращение и укрепить его бренное тело. Образ этот пьянил его, точно алкоголь, и умиротворял, как опиум. Он отдался ему и напряжением воли старался не упускать его.

Подвергнув себя этому добровольному гипнозу, Джойс без удивления заметил, что на мосту через реку Квай появились японские солдаты.

(Окончание в следующем номере)

Перевела с французского Т. В. ИВАНОВА

22