Вокруг света 1966-07, страница 65

— К сожалению, мы не можем сказать того же о Шмиде, — заключил Люгц и стал звонить в Федеральный суд.

Пока он ждал у телефона, комиссар, который уже собрался уходить, вдруг сказал:

— Я вынужден просить вас о недельном отпуске по болезни, господин доктор.

— Хорошо, — сказал Лютц, прикрывая трубку рукой, потому что ему уже ответили, — в понедельник можете не приходить.

В кабинете Берлаха ждал Тшанц; когда старик вошел, он встал. Он старался казаться спокойным, но старик чувствовал, что полицейский нервничает.

— Поедемте к Гастману, — сказал Тшанц, — давно пора.

— К писателю, — ответил старик и надел пальто.

— Вокруг да около, все время вокруг да около, — ворчал Тшанц, спускаясь вслед за Берлахом по лестнице. В дверях комиссар остановился:

— Да это синий «мерседес» Шмида!

Тшанц объяснив, что купил его в рассрочку, не пропадать же машине, и сел за руль

Берлах сел рядом, и Тшанц поехал через вокзальную площадь по направлению к Вифлеему. Берлах проворчал:

— Снова через Инс.-'

— Я люблю эту дорогу.

Берлах смотрел на чисто умытые дождем поля. Все было залито ясным, спокойным светом. Мягкое, теплое солнце висело в небе, уже склоняясь к закату. Оба молчали. Только один раз Тшанц спросил:

— Фрау Шенлер сказала мне, что вы взяли из комнаты Шмида какую-то папку.

— Там не было ничего делового, Тшанц, сугубо личные бумаги.

Тшанц ничего не ответил и больше ни о чем не спрашивал; правда, один раз Берлаху пришлось постучать по спидометру, который показывал около ста двадцати пяги

— Потише, Тшанц, потише. Не то чтобы я боялся, но у меня больной желудок. Я старый человек.

Писатель принял их в своем рабочем кабинете. Это было старое помещение с низким потолком; проходя в двери, обоим пришлось наклонить головы, как под ярмом. Во дворе лаяла маленькая белая собачонка с черной мордой, где-то в доме плакал ребенок. Писатель сидел у готического окна, одетый в коричневую кожаную куртку. Он повернулся вместе со своим стулом навстречу вошедшим, не отходя от письменного стола, заваленного бумагами, но не встал, едва поздоровался и спросил, что полиции от него надо. «Невежлив, — подумал Берлах, — не любит полицию». Старик решил быть ос-

ФРИДРИХ ДЮРРЕНМАТТ

И ПАЛАЧ

торожным, Тшанц тоже был не в восторге от знакомства. Оба думали примерно одно и то же: «Ни в коем случае не давать ему возможности для наблюдений, а то еще попадешь в книгу». Но когда писатель жестом пригласил их сесть и они опустились в мягкие кресла, го с удивлением заметили, что именно на них падает свет из маленького окошка, тогда как лицо писателя, сидящего спиной к свету, совершенно теряется в полумраке этой низкой, зеленой, заставленной книжными полками комнаты.

— Мы пришли по делу Шмида, который был убит в районе Тванна, — начал старик.

— Знаю. По делу доктора Прантля, который шпионил за Гастманом, — ответила темная масса у окна. — Гастман мне рассказывал.

На короткое мгновение лицо осветилось, он закурил сигарету. Оба успели увидеть насмешливую гримасу на лице писателя.

— Вам нужно мое алиби?

— Нет, — сказал Берлах.

— Вы не считаете меня способным на убийство? — спросил писатель, явно разочарованный.

— Нет, — сказал Берлах, — вас — нет.

Писатель простонал:

— Ну вот, опять, писателей в Швейцарии недооценивают самым жалким образом.

Старик рассмеялся.

— Если вы так хотите знать, у нас уже есть ваше алиби. В ночь убийства в половине первого вас встретил путевой обходчик на дороге между Ламлингеном и Шернельцом. Вместе с ним вы шли домой: вы оба живете в одном районе. Обходчик говорил нам, что вы были в очень веселом настроении.

— Да, помню. Полицейский из Тванна уже два раза расспрашивал обо мне обходчика. Расспрашивали и других, даже мою тещу. Значит, вы меня все-таки подозревали, — с гордостью констатировал писатель. — Я вижу в этом своего рода писательский успех.

Берлах отметил, что писатель тщеславен и хочет, чтобы его принимали всерьез. Все трое помолчали. Тшанц напряженно пытался рассмотреть выражение лица писателя.

— Что же вам еще угодно? — пробурчал, наконец, писатель.

— Вы часто встречаетесь с Гастманом?

— Это что, допрос? — темная фигура писателя еще больше заслонила окно. — Сейчас у меня нет для вас времени.

— Не будьте столь суровы, — сказал комиссар. — Просто мы хотим немного побеседовать с вами.

Писатель пробормотал что-то, и Берлах повторил вопрос:

— Вы часто встречаетесь с Гастманом?

— Довольно часто

— Почему?

Старик ожидал новой вспышки, но писатель только рассмеялся, выдохнул в лицо полицейским клуб дыма и сказал:

— Этот Гастман интересный человек. Такие люди — находка для писателя Знаете ли вы, что он великолепно умеет готовить?

И тут писатель пустился в рассуждения о кули нарных талантах Гастмана. Пять, десять, пятнадцать минут он говорил о том, как именно готовит Гастман те или иные блюда. Тшанц не выдержал и сказал, что они с комиссаром явились не для

63