Вокруг света 1967-04, страница 9

По всей Болгарии сейчас Одно лишь слово есть у нас, И стон один, и клич: Россия!..

— Хватит дурака валять! — рявкает полковник.

— Не надо горячиться, — сдерживает его Стоянов. — Если не ошибаюсь, это из Ивана Вазова. Продолжайте.

— К этим словам трудно что-нибудь добавить. История нашей родины в прошлом и, я убежден, в будущем кровно слита с Россией. Поэтому я делал все, что мог, чтобы предотвратить катастрофу.

— Что именно?

— Не позволить царю Борису втянуть Болгарию в войну с Россией и помочь России победить фашистскую Германию.

— Дальше!

— Все. Я сказал все, что считал нужным. Больше не скажу ни слова.

— Вы уверены в этом?

Наступила пауза. Стоянов подошел вплотную к Пееву. Посмотрел на него в упор. Заложил руки за спину.

— Что ж, господин адвокат... — Он помедлил.— Прошу вас пройти туда.

Он кивнул на дверь в боковой стене, рядом со столом.

Пеев встал. Сейчас свет падал на лицо молодого генерала. Адвокат увидел, как помутнели глаза Стоянова, затрепетали ноздри. От недавней «интеллигентности» не осталось и следа.

— А вы пока займитесь радистом, — приказал он капитану, переступая порог.

Радиста Емила Попова привести на допрос не смогли. Брошенный сразу же после ареста в камеру, он разломал жестяную кружку и перерезал на обеих руках вены. Охрана спохватилась, Попова отнесли в тюремный лазарет. Врач заверил, что арестованный выживет. Но он потерял много крови и теперь был в глубоком беспамятстве.

Арестованные одновременно с Поповым и Пее-вым их жены, железнодорожный рабочий Тодор Василев, писарь штаба военного округа Иван Влад-ков и еще несколько человек, несмотря на допросы и пытки, отрицали свою связь с подпольной разведывательной организацией.

Однако такая организация существовала. Об этом свидетельствовали те несколько радиограмм, которые удалось записать службе перехвата, а затем и расшифровать с помощью кодовой книги — повести «Бай Ганю». Ключом к расшифровке действительно послужил листок, обнаруженный в момент ареста на столе Александра Пеева.

Генерал Кочо Стоянов внимательно, слово за словом вчитывался в тексты радиограмм.

В той, что была найдена в кабинете адвоката — она получена из Москвы, — говорилось: «Донесение о планах германского командования чрезвычайно ценное. Объявляю благодарность Журину. Желаю дальнейших успехов. Сокол».

Уже этот текст настораживал. Планы германского командования? Благодарность Москвы?

Следующие радиограммы ввергли генерала в смятение. Их было всего около десятка, перехваченных с первых чисел апреля по шестнадцатое включительно. Однако в них содержалось огромное количество самой разнообразной и строго секретной информации: о продвижении воинских эшелонов через Софийский железнодорожный узел; о состоянии подвижного состава и путей; о дислокации германских войск на Черноморском побе

режье и выходе в море военных кораблей с баз Бургаса и Варны; о переброске германских дивизий из Греции на Восточный фронт; об отношениях Германии с Турцией...

Особенно озадачили Стоянова три* радиограммы. Первая — с донесением из самой Германии. «В Магдебурге, в зоне среднегерманского канала, расположены крупные склады продовольствия и горючего»; эта была передана накануне ареста Попова. «Донесение Журина. Военный министр Михов сообщил членам совета, что во время посещения им главной штаб-квартиры Гитлера на Восточном фронте фюрер лично рассказал о подготовке небывалой по своим масштабам стратегической наступательной операции, которая начнется в середине лета. Танковые соединения Гудериана и Гота нанесут удар на центральном секторе фронта. К тому времени войска будут оснащены новым оружием. Детали плана уточняются». Это донесение было передано в Москву в самом начале апреля. И третье: «Журин сообщил, что царь Борис в сопровождении начальника генерального штаба Лукаша посетил ставку Гитлера. Подробности следуют». Радиограмма датирована пятнадцатым апреля — накануне ареста. Именно в тот день царь и генерал Лукаш вернулись из Германии. Значит...

Значит, подпольная организация располагает огромными связями, охватывающими не только военный аппарат, но даже самые приближенные к царю круги. И это донесения за неполные две недели. А что содержалось в предыдущих радиограммах? Как давно уже действует в Софии разведгруппа?

Но самое главное: откуда она получает информацию? О железнодорожных перевозках — возможно, от рабочего Василева. О передвижении войск — от писаря Владкова. Но остальное? Из самого рейха, из дворца? И прежде всего: кто такой этот «Журин», сообщивший факты, которые представляют особую государственную тайну?

К сожалению, размышляет генерал, доктор Делиус оказался прав: арестованные молчат. Радист в лазарете еще не пришел в себя. И с адвокатом они тогда перестарались — он тоже не скоро поднимется на ноги...

— Доктор Делиус! — войдя в комнату, доложил адъютант.

— Проси.

Стоянов провел ладонью по лицу, сгоняя оцепенение. Застегнул воротник кителя.

— Какие новости? — спросил абверовец, располагаясь в кресле и доставая неизменный мундштук.

— Все в порядке. Группа обезврежена. Рация прекратила работу.

— Та-ак... — многозначительно протянул доктор. — А кто такой Журин?

Из-за толстых стекол очков глаза Отто Делиуса смотрели на генерала холодно.

«Все знает! — с раздражением подумал Стоянов. — И получает все из первых рук. Кто работает на него? Недев? Или этот прохвост-следователь?..» Впрочем, возмущаться бессмысленно: Стоянову известно, что и за ним самим - гестапо и абвер установили слежку...

— Кто такой Журин, мы пока еще не знаем, — ответил он.

— Не знаете? С-союзнички, нечего сказать! А вы знаете, что этот мифический «Журин» выдал противнику?

Стоянов никогда прежде не слышал от абверов

7