Вокруг света 1967-06, страница 44

ПОЭЗИЯ ПРОЗЫ

Почему так любят Паустовского? Почему его книги неизменно вызывают чувство нежности и глубокой симпатии? Почему радостное оживление вспыхивает в любой аудитории,

едва упоминается его имя? Можно по-разному ответить на этот вопрос. Можно сказать, что его любят, потому что ему самому дьявольски интересно писать, и этот заразительный интерес,

сверкающий в каждой строке, передается читателю, переплескивается, вспыхивает, заражает.

Но дело еще и в другом: для того чтобы заслужить такую любовь, надо обладать его редкой способностью открыть в человеческом сердце то, что, может быть, забыто, потонуло в нарастающем шуме времени, в сутолоке ежедневных забот. Паустовский заставляет людей вспомнить, какими они были в детстве, вспомнить и заново оценить всю прямоту и неподкупность детского зрения. Точность этого зрения — одна из самых сильных сторон его творчества. Проза Паустовского поэтична, потому что точна, а точна она потому, что с железной настойчивостью стремится заставить человека прислушаться к голосу собственной совести.

Старшее поколение советской литературы подошло к тому рубежу, с которого становится видно многое —■ и то, что совершено, и то, что еще не начиналось. И становится очевидным, что почти ничего не пропадает напрасно, потому что жизнь писателя со всеми ее тревогами, сомнениями, разочарованиями в конечном счете направлена к тому, чтобы стать самим собою. Решить эту задачу удается немногим. Но есть среди нас счастливцы, которые работают, у а к бы прислушиваясь к какой-то затаенной радостной ноте, подобно тому как музыкант, настраивая свой инструмент, прислушивается к камертону.

Паустовский — один из этих счастливцев. Я не знаю, откуда у него эта черта — от юношеского ли восприятия действительности, или от страстного увлечения людьми, которые влюблены во все удивительное, необыкновенное. Но во всем, что он пишет, звучит эта то далекая, то отчетливая, чистая нота.

Константину Георгиевичу Паустовскому семьдесят пять лет. Что можно пожелать этому человеку могучей и скромной души, этому рыцарю нашей литературы? Новых книг. Я вижу новые страницы «Повести о жизни», новые рассказы о волшебниках, которые не догадываются о том, что они волшебники, о природе, которую, читая Паустовского, невозможно назвать равнодушной.

В. КАВЕРИН

42