Вокруг света 1967-12, страница 13

сы упали на плечи и спину гурумайни, и она вновь закружилась в чудовищном танце. Теперь глаза ее были закрыты, а пряди волос неслись по ветру. В этой пляске-вращении было что-то древнее и дикое. То, что внезапно воскресло из глубины ушедших в прошлое веков в этой маленькой сухой жрице. Казалось, что танец оказывает на зрителей магическое действие — были в нем какая-то темная сила и власть, которая держала их в оцепенении. Тысячелетний страх перед колдовством плескался в их широко раскрытых глазах. Но вот по лицу жрицы прошла судорога, и на нем появилось выражение боли и страданий. Она протянула руку, будто искала кого-то в темноте. Ей бросили несколько горстей риса, и она, расшвыривая его в разные стороны, все кружилась и кружилась. Над площадкой поплыл голубоватый дымок благовоний. Его пряный запах резко бил в ноздри. Окутанная дымом благовоний, бешено вращаясь, жрица подняла руки. Голос ее, странный, похожий на эхо, затрепетал над площадью:

— Слушайте, слушайте, я богиня Гангамадевота! Я говорю с вами. Слушайте, слушайте!..

Толпа гадаба содрогнулась и, чуть подавшись вперед, замерла.

— Я богиня Гангамадевота, — снова раздался го-лос-эхо.

Вслед за этим полились какие-то нечленораздельные звуки и слова. Гадаба внимательно слушали, и на некоторых лицах промелькнуло недоумение. Потом я поймала на себе любопытные взгляды, но тогда не придала этому значения.

Казалось, что слова, произнесенные жрицей, отняли у нее все силы. Тело гурумайни сразу вдруг обмякло, ослабело, ноги подкосились, и жрица рухнула на колени. Раскачиваясь, будто от боли, она подняла невидящее, слепое лицо, а ее руки, то сжимаясь, то разжимаясь, как-то беспомощно висели вдоль тела. Все это длилось считанные секунды. А потом, неуклюже завалившись набок, гурумайни рухнула на утрамбованную землю площадки. По ее распластанному и обессиленному телу прошла судорога, и опять поток бессвязных слов вместе с хрипом вырвался из ее горла. После этого жрица затихла, тело ее стало неподвижным. Казалось, жизнь покинула его. Несколько человек подбежали к жрице, подняли ее и вылили на голову горшок воды. Гурумайни медленно приходила в себя. Она открыла глаза, в них появились проблески сознания и, наконец, осмысленное выражение. Жрица стала нормальной женщиной гадаба, как и все остальные, стоявшие вокруг. - Все сразу зашумели, и несколько человек подошли ко мне.

— Мать, ты слышала, что сказала богиня?

— Я не разобрала.

— Эй, гурума, повтори.

Жрица, выбравшись из толпы, подошла ко мне. На меня смотрели немигающие, умные, чуть с хитринкой глаза.

— Ты хочешь знать, что сказала Гангамадевота?

— Да, — подтвердила я.

— Она сказала: если гость — это ты — хочет видеть место нашего поклонения, то пусть принесет в жертву козу.

Это было совсем неожиданно. Наблюдая танец жрицы, я совсем не подозревала, что внимание богини, оказывается, было привлечено к моей скромной особе.

— Богиня так и сказала? — переспросила я.

— Да, таи и сказала, — кивнула головой жрица.

— А на каком языке она это сказала?

— На ория.

— Но почему же? Ведь богиня — гадаба, а говорит на ория.

— Не знаю, — пожала плечами гурумайни. — Она всегда говорит на ория.

«На ория так на ория, — подумала я. — Мало ли какие капризы могут быть у богинь».

— Так принесешь в жертву козу? — тронула меня за руку гурумайни.

— Хорошо, — согласилась я.

Мне очень хотелось посмотреть на церемонию жертвоприношения, а тут такой удобный случай!

— А где можно достать козу?

—- Купи у кого-нибудь в деревне.

Уже стемнело, когда я вернулась обратно к жрице. Деревня Симблигуда была очень бедна, и лишней козы у ее жителей не оказалось. Мне предлагали кур, петухов и даже свинью, но козы не было.

— Гурума, — сказала я жрице, — козы в деревне нет. Может быть, богиня согласится на петуха?

— Нет, — заупрямилась гурумайни. — Богиня сказала — козу. Я хорошо слышала. Если нет козы в Симблигуде, сходи в соседнюю деревню и приведи.

От Симблигуды до соседней деревни мили три. Я посмотрела на темное звездное небо и представила себе, как иду через джунгли и веду на веревке упирающуюся, громко блеющую козу. Иногда тигров заманивают в ловушку именно блеянием козы. В моем случае тигра ждала бы приятная неожиданность. Сначала коза, а потом я... и никакой ловушки.

— Гурума, уже поздно, — объяснила я ей, — тигоы ходят.

— Иди, иди, — не отставала она,

— Иди сама, — посоветовала я ей.

Жрица рассердилась. Она отвернулась, отошла в сторону, начала что-то шептать и временами бросала на меня угрожающие взгляды. Потом не вытерпела и крикнула:

— Вот теперь тебя богиня Гангамадевота накажет за ослушание!

— Ну, это не страшно, — рассмеялась я. Уж очень жрица была забавна в своем гневе* — С богиней я всегда договорюсь.

— А как? — Гурумайни придвинулась ко мне вплотную. Выражение враждебности в ее глазах сменилось нетерпеливым и простодушным любопытством. — Как?

— По телефону, — невозмутимо ответила я.

— А что такое телефон?

— Ну, это такая... — я остановилась, подыскивая подходящее слово, — такая черная трубка. А от нее идет шнур, И он соединяет трубку с любым богом и богиней. Приставишь к уху трубку и скажешь: «Соедините меня с Гангамадевотой». И можешь с най разговаривать. И не нужно для этого так быстро танцевать и валяться по земле. Все очень просто. Я спрошу богиню, что она тебе точно сказала, и попрошу меня не наказывать из-за козы. Потому что сейчас темно, и меня в джунглях тигр может съесть вместе с козой.

На меня уставились внимательные и недоверчивые глаза гурумайни. И вдруг где-то в самой их глубине мелькнули страх и растерянность.

— Жаловаться будешь? — как-то очень по-современному спросила она.

— Конечно.

— А ну покажи.

и