Вокруг света 1967-12, страница 18

необходим обществу, для которого мы работаем и живем. Всякий другой риск — бессмыслен и аморален.

Когда самолеты стали летать на сравнительно больших скоростях, у них вдруг появился страшный и неизвестный враг. Это явление — флаттер — особый вид вибрации, разрушающей самолет при достижении определенной критической скорости полета. Чтобы до конца побороть эту опасность, необходимо было ее изучить, а следовательно, заведомо довести самолет до режима флаттера. Некоторые летчики-испытатели, в частности Галлай и Седов, проводили такие испытания, рискуя жизнью. Усилиями этих и других летчиков флаттер был обуздан.

Приведу другой пример. Нет ничего опаснее для пилота вертолета, чем беспорядочное падение машины. С самолета в такой ситуации можно выпрыгнуть и спастись на парашюте, с вертолета это сделать труднее. Размеры его винта больше размеров кабины, винт может настигнуть прыгнувшего летчика и убить его. Хотя мне в аварийных ситуациях дважды удавалось спастись от беспорядочно падающих вертолетов, некоторые мои товарищи — Владимир Чикалини, Владимир Щепкин, Сергей Бровцев — несколько лет тому назад погибли при таких авариях. Тогда инженеры предложили: отделять в такой ситуации лопасти несущего винта от вертолета, после чего экипаж может беспрепятственно и без риска оставить машину. Для этого было смонтировано особое взрывное устройство для отделения лопастей несущего винта. Испытывать его в действии было поручено мне.

Думал ли я о том, что рискую! Не скрываю: думал. Но больше думал о другом: какая опасность будет устранена, если испытания оправдают себя.

Многим известным летчикам-испытателям, таким, как Герои Советского Союза Васин, Мосолов, Ильюшин, приходилось выполнять посадки на сверхзвуковых реактивных самолетах с остановленными двигателями. В моей практике тоже был такой случай. Для чего это делалось! Для того, чтобы, изучив технику такой посадки, выработать рекомендации для летчиков. Риск был налицо, но он себя оправдал.

Заслуженному летчику-испытателю, дважды Герою Советского Союза Амет-Хану пришлось однажды испытывать опытное катапультное кресло. В момент катапультирования парашютиста-испытателя Головина разорвался цилиндр стреляющего механизма. Взрывом пробило топливный бак. Горючее хлынуло в кабину, каждую минуту мог произойти пожар и взрыв. Конечно, можно было бы Амет-Хану спастись из самолета катапультированием, но в задней кабине остался бы тогда парашютист-испытатель. Этого Амет-Хан допустить не мог и, рискуя собственной жизнью, все-таки благополучно посадил самолет, который, к счастью, не загорелся. Он спас самолет и своего товарища.

Одним из самых опасных явлений по праву считается неуправляемый штопор. Наши товарищи летчики-испытатели Щербаков и Гудков сделали его своей специальностью, чтобы при встрече с этой малоприятной штукой летчик не становился беспомощной жертвой случая. Много тайн, скрытых в штопоре различных типов самолетов, были разгаданы этими отважными летчиками. А испытания на штопор тяжелых транспортных самолетов, которые в свое время блестяще были выполнены летчиками-испытателями Верниковым, Анохиным, Алашеевым, Захаровым, Ковалевым, Комаровым и другими... Это ли не пример благородного риска летчиков-испытателей!

Что двигало всеми этими летчиками, нашими коллегами! Героизм, высокий гуманизм и ненависть к риску.

Бывает, человек благополучно совершает очень рискованный поступок, потому что не знает, как это было опасно. Мы против такой храбрости неведения.

Человек должен знать, на что идет, уметь в самой опасной ситуации поступать, сообразуясь с разумом, со знаниями, опытом. Тогда он сможет не просто одерживать победы над опасностью, но одерживать их во имя высокой цели.

ным пятном переливалась, слов- Мелькнула крыша отеля «Марти-

но не принадлежащая облаку, нес», принявшего их на ночь,

тень. На этот аэродром не раз ог-

Перелетали из Ниццы в горы. лядывался Сент-Экзюпери, уходя

Позади остался Сен-Рафаэль. в небо.

А может быть, он не оглядывался? Кто знает. И каким было тогда небо?..

Горы... А вон видна и «работа» мистраля. На выгоревших проплешинах занялся уже легкий зеленый пожар нового леса. Прямо по курсу появилась струйка ядовитого зеленого дыма — шашки. Там площадка для МИ-6, там ждал их пожарный десант. Ядовитый дым сочился меж деревьев, завиваясь в кольца, рваные и рыхлые... Зашли на посадку с прямой. Сели. Но колеса стали быстро тонуть. Снова поднялись и снова сели. Та же история!

— Земля нас не держит, песок, — Юрий показал рукой в сторону. — Там, кажется, тверже.

Сели. В машине поехали смотреть лес, который «зажгут французы, а гасить будут русские». Участок был выбран трудный. Однажды горевший лес воспламеняется легко и быстро. Ветер понесет в себе пламя, и этот едва начавший жить меж почерневших стволов зеленый пожар нового леса погибнет в настоящем пожаре.

Гарнаев внимательно оглядывался вокруг. Лес, сбегавший со склона, выходил на небольшие горушки — довольно чистое место, здесь надо будет высадить десант. Но «пятачок» был узким — справа обрывалась пропасть.

Теперь в вертолете рядом с Гар-наевым сидел еще радист-переводчик Мишель, худощавый улыбчивый француз.

— Пожалуйста, взлет! — передал Мишель.

Через несколько минут оказались над пропастью, и вертолет понесло вверх — попали в поток. Развернулись и зашли на площадку. Языки огня раскачивались над лесом, как гигантские красные лепестки. Иногда один из «лепестков» вдруг сжимал :я и тут же упруго разворачивался, но уже не вверх, а вперед — в еще не загоревшийся, но готовый к огню лес. Порой «стреляло» сразу несколько лепестков, и тогда по лесу катился огненный вал, уже не отступающий назад. Зелень гасла в нем сразу.

— Запустить двигатели'

Пожарники потянули пусковые

шнуры, и тут же взревели все четыре мотора, готовые качать воду через брандспойты. Они установлены веером в брюхе вертолета.

^^Тэрнаев смотрит на приборы. Высота — 30 метров. Скорость— 80 километров в час. «Лепестки»

16