Вокруг света 1968-01, страница 11

никакого ручательства, раз аномальный метеогод путает карты...

Самолет трудолюбиво гудел над долиной Чауна, по которой я бродил в 1959 году. Она гигантским корытом подходит с севера к Анадырскому нагорью. В дальнейшем воздушным ориентиром по дороге к озеру служит русло той самой реки Угаткын, где я впервые услыхал об очень большом медведе.

За холмами Чаанай стали появляться клочья тумана. В предгорьях они стали еще гуще. Тягостное предчувствие охватило нас, ибо самое-то сложное было впереди, а впереди торчала стена облаков, нам еще предстояло одолеть перевал и черт те что там, какие погоды ждали нас за тем перевалом. Владик Писаренко кончил рассказывать про метеогод и уселся в проеме пилотской кабины. Пилоты помалкивали. «Аннушка» все набирала и набирала высоту, капли воды скользили по стеклам, земля исчезла. Она только изредка проносилась в разрывах облаков — черная, не

уютная, каменистая земля чукотской горной тундры. В разрывах белой полосой мзвивалось русло реки Угаткын.

В кабине похолодало. Разрывы стали совсем редки, они сомкнулись в плотную пелену. Над этой пеленой серыми стенками висели серые полосы второго этажа облаков, самолет проносился сквозь них на ощупь, как человек, входящий в парную, а выше висел следующий этаж. Казалось невероятным, что мы только что шли над залитой вечерним солнцем долиной Чауна, смотрели на розовые от заката домики перевал-базы и розовые камни вокруг. До озера по времени оставалось тридцать — тридцать пять минут.

...Гряда плоских чукотских сопок плыла над крылом, следующая гряда, повыше, надвигалась спереди, и над всем этим великолепием черной щебенки и черного мха не было ни облачка.

Командир оглянулся и крикнул. Мы не расслышали. Тогда он показал десять пальцев. Через десять минут.

Вершины сопок были покрыты снегом. Летшщ и осенний снег на чукотских горах производит гнетущее впечатление. Черный цвет камня прорывается скжэзь него, и оттого снег приобретает серый, даже какой-то трупный оттенок. Это совсем не похоже на сверкающие снежные вершины Тянь-Шаня, Памира или Кавказа. От тех вершин настраиваешься на торжественный, органный лад, на размышления о красоте, всеобщей гармонии мира. При виде летнего снега на Чукотке мысли крутятся вокруг снаряжения, достоинств личного спального мешка, примусных иголок.

Потом горы со своим мертвен-но-синим снегом куда-то провалились, и вынырнуло долгожданное озеро. Я не знаю, с чем его сравнить. Пожалуй, если вылить флакон не очень густых чернил на ослепительный лист бумаги — это будет как раз. Круглое озеро лежало в круглой земной чаше. По бокам частоколом торчали конусовидные сопки.

Продолжение следует

разные тела длиной около 250 микрон имели явное сходство с современными червями — нематодами.

Иногда нам кажется, что мы очень хорошо знаем мир вымерших животных. Описаны, изучены, классифицированы многие тысячи видов, восстановлены главные этапы эволюции.

И все же нам известна едва ли сотая часть живых существ, некогда населявших море и сушу. В земле сохранились останки преимущественно тех организмов, которые имели хоть какое-то подобие скелета. Все прочие стерты временем в безмолвную пыль...

Древние нематоды из мумии скорпиона были гостями из того самого мира древних животных, чей след, казалось бы, исчез навеки.

В некоторых нематодах обнаружились какие-то нити — все, что уцелело от древних грибов, развившихся в теле скорпиона после его гибели. На этом находки не кончились. Далее внимательный взгляд ученых открыл и других окаменевших «жильцов» мумии. То были микронного размера тельца, видимо, части древнего организма, родственного теперешним актиномицетам — лучистым грибкам, похожим одновременно и на бактерии и на простейшие грибы.

Наконец, обнаружились какие-то странные кристаллики. Рентгеноструктурный анализ показал, что они образованы пропионовым барием и кальцием. Кристаллы такого состава возникают как конечный продукт сложных реакций, идущих под воздействием особых пропионовых бактерий, живущих и поныне (в наши дни деятельность пропионовых бактерий используется для производства негорючей кинопленки, особых лаков, искусственного шелка).

Окаменевший скорпион, оказывается, заключил в себе целый палеонтологический «зверинец». Да

еще какой! Там были формы древней жизни, об облике, строении, деятельности которых раньше можно было только гадать. Эти формы ценны еще и тем, что принадлежат они простейшим организмам, ближе стоящим к истокам эволюции, чем те, с которыми палеонтологи обычно имеют дело.

Ученые как бы просмотрели целый кинофильм, отснятый оператором-природой 300—350 миллионов лет назад.

Этот скорпион вел обычную жизнь в морских зарослях у берегов. Он, так же как и все скорпионы Земли, промышлял пищу, исполнял со своей подругой замысловатый танец любви, сражался с противниками.

Потом пришла смерть. Скончался скорпион на берегу моря. Волны, накатываясь, принесли с собой тонкую глинисто-песчаную муть, которая, как саваном, прикрыла тело гигантского насекомого.

Немедленно собрались у трупа черви-нематоды. Они полностью бы съели скорпиона, но порода замуровала их, и они задохнулись.

Жизнь в теле скорпиона, однако, продолжалась. Там поселились грибы, разъедавшие и насекомых и нематод. Их, в свою очередь, уничтожили актиномицеты. Все это пожиралось пропионовыми бактериями. А потом все они окаменели. Некогда >йивые и активные организмы замерли на сотни миллионов лет.

И вот прошлое ожило. То невообразимо далекое прошлое, когда жизнь еще только-только овладевала сушей и когда до появления человека должна была пройти треть миллиардолетия.

А. МАЛАХОВ, доктор геолого-минералогических наук

9