Вокруг света 1968-01, страница 45

и Пространстве, их вчера, сегодня, завтра, на разных материках и океанах... И поэтому то, что они делают, имеет серьезное значение научного поиска.

Недаром к таким людям обращались и будут обращаться за справками, за необходимыми советами и архитекторы, заинтересованные в украшении родных городов, и модельеры, создающие новые образцы одежды, и историки различных специальностей, и моряки, и художники, а написанная одним из участников сегодняшней встречи, Львом Скрягиным, книга «История якоря» — результат долгих лет его коллекционирования.

И кропотливый и подчас незаметный труд таких людей, которых с каждым днем становится все больше и больше, — это еще один луч, расширяющий во тьме неизвестности границы познанного...

О ЖОРЕ,

ФОНАРЯХ ЛЕНИНГР. И ПОЯСЕ ТИМУРА

-\ДА

Л. СКРЯГИН: Однажды — это было лет тридцать назад — в старом сундуке среди ненужного и забытого хлама я увидел якорь. Я рос в морской семье — и дед и отец мой были моряками — и уже в детстве испытывал уважение ко всему, что связано с морем, и мне стало обидно, что этот якорь, знакомый с непостижимыми глубинами и вольным ветром, завалялся среди домашнего хлама.

Я не знал тогда, что якорь этот был не настоящий, что это была лишь модель...

На штоке якоря я увидел какие-то непонятные буквы. Не было ничего легче, чем узнать у отца, что означают они. Но это мне казалось слишком простым... Я придумывал сотни приключений, связанных с этим якорем, названия кораблей, которые он удерживал у берегов коралловых островов и причалов белых городов. По цепи, держащей именно этот якорь, Айртон взбирался на борт пиратского брига, чтобы спасти благородных жителей Таинственного острова...

Прошло десять лет — я вступил на палубу первого своего корабля, и наступил миг, когда я впервые увидел, как «по борту, разъеденному солью, вверх пополз широколапый якорь...» Настоящий. А в моей каюте лежал маленький бронзовый якорек с чеканными латинскими буквами на штоке...

С тех пор я повидал немало коралловых островов и пришвартовывался у причалов многих городов. И всегда со мной был мой якорь — как память о том, что привело меня к морю. Я плавал на разных судах. И каждый из них был для меня, как и для всякого моряка, частицей меня самого. Может быть, это сказано слишком выспренне, но не я первый сказал так:

«...Не найдется, я думаю, ни единого моряка, который когда-либо с проклятиями произнес бы название судна, хорошего или плохого. И если бы тяжкие невзгоды морской службы довели его до того, что он нечестиво поднял бы руку на свое судно, прикосновение это было бы, наверное, легко, как легка рука мужчины, когда он с безгрешной лаской касается любимой женщины». (Так писал один из самых преданных морю людей Земли — писатель и моряк Джозеф Конрад...) И я решил — я был слишком молод, чтобы понять сразу неохватность замысла, — создать энциклопедию корабля, собрать воедино все сведения о всех кораблях, когда-либо созданных человеком.

Понадобилось немного времени, чтобы понять бесплодность моих усилий... И тогда я решил соби- , рать сведения о якорях, ибо уже знал, что по якорю можно увидеть и весь корабль, как в отпечатке следа видится охотнику весь зверь.

И первым в моей коллекции стал бронзовый якорь моего детства — модель якоря адмиралтейского типа с дубовым штоком. Такие якоря висели под крамболами фрегата «Паллада»...

С тех пор прошло почти двадцать лет. И все эти годы я старался узнать все, что можно знать о якорях.

Теперь я могу показать вам одно из самых древних (ему пять тысяч лет) изображений якоря, найденное на стене египетского храма, — камень с просверленным отверстием для крепления веревки; фотографию похожего на него каменного якоря, но найденного на другом конце земли, в Карелии, советским археологом А. Я. Брюсо-вым; рисунки якорей боевых галер Александра Македонского и увеселительной яхты древнеримского императора Калигулы; снимки древнерусских железных якорей, о которых говорилось еще в «Повести временных лет», и якорей норманнских ладей. И мне не нужно теперь придумывать, как прежде, истории, связанные с ними, — их за меня придумала действительность и сохранила память человечества.

...Долгое время археологи, исследующие прибрежье Средиземного моря, находили в большом количестве оловянные и свинцовые бруски, отлитые еще мастерами древнего Рима. И это было загадочно: в то время олово считалось огромной ценностью — как же эти бруски очутились на дне моря?

И вот в 1929 году кладоискатели, в поисках сокровищ осушившие озеро вблизи Рима, обнаружили остатки галер, построенных в 40-х годах нашей эры. Об этом узнали археологи и провели тщательное исследование. Рядом с обломками кораблей были найдены два якоря. И у одного из них шток был отлит из... олова. Зачем древним корабелам надо было тратить драгоценный металл на якоря? Пока это можно объяснить лишь тем, что крепились якоря не тяжелой железной цепью, а сравнительно легким канатом, который не провисал и не создавал горизонтального натяжения, необходимого для того, чтобы рога якоря не отрывались от грунта. И именно поэтому верхнюю часть якорного веретена и заливали для тяжести драгоценным оловом и свинцом... Но

43