Вокруг света 1968-02, страница 13

харной свеклы. И в Байе бросились на другое золото — нашли какао; производство сладостей пошло дальше.

Появились швейцарцы, организовали свою контору и стали королями какао. Появились испанцы, открыли кондитерские. Из Ливана пришли бродячие купцы, торговавшие всем и прежде всего пестрой дешевой материей.

Но однажды в Байе нашли-таки под землей золото. Встали буровые вышки, и ночью на побережье занялись всполохи нефти. Из Америки прибыли инженеры и геологи, возникла государственная нефтяная компания Петробраз.

Так Байя вошла в историю и как промышленный центр. Тем временем дворец Уньян стал музеем народного искусства, семинария Терезы — музеем церковного искусства, монастырь Кармо, где уже почти не осталось монахов, стал залом для международных кинофестивалей, и в форте Сан-Марсело перед гаванью сооружен ресторан с продажей типичных сувениров, — наконец-то Байя сама торгует собой; появились туристы, и среди них посетил Байю и я.

В Байе начало поэмы — улица. Не Руа Чиле, где стоят дорогие магазины и мрачные отели первого класса и где в праздничные вечера с пяти развлекается деловая буржуазия. И не площадь, что носит имя генерала или сенатора или напоминает о какой-нибудь дате. Что, в самом деле, значит имя Марсилиу Диаш? Для этого нужно образование, история, школа.

А что такое Хождение по мукам, понятно любому, и по ступеням страданий скачет теперь футбольный мяч.

Поэма начинается на улицах не потому, что ме-

Каждому — своя улица.

няется облицовка на стенах домов и каждый год проходит под своим цветом, не потому, что электропроводка провисает над улицей на подкосившихся столбах, не из-за птиц, поющих в клетках, не из-за упрямых ослов и не из-за мулата, спящего в тени на скамье. Это всего лишь лирика цветного фильма.

Поэма начинается на улицах Байи с уличных вывесок, даже если их трудно прочесть. Это стихи — крепкие, абстрактные, белые, но доподлинные. Поэма начинается в таких кварталах, как квартал Свободы, где живут те, кто свободен от всего необходимого людям, кто ютится в «Шанхае» или «Маньчжурии», — те, кто не вращается в Теннисном клубе и в Клубе португальцев, избирают далекие названия.

Поэма начинается там, где сияет надпись: «Райская радость» или «Соломина». Почему бы не жить в переулке по имени Чертик, нумерация верная, или на улице Легальности, или на Помойной, или же в переулке Затишья?

Каждому — своя улица.

Стоящий на «Наблюдательном пункте отчаяния» видит всю бухту до Доброго конца, где в Зале чудес стоят восковые скелеты.

Сколько адресов — почтальон всегда в пути, даже если он не торопится: напишите мне как-нибудь на улицу Висельников и посетите меня однажды в полчетвертого на улице Агонии.

Имена выдают и скрывают. Напрасно у Крепости маленькой ящерицы искать это животное — форт назван по типу пушек, окрещенных так солдатами. А на площади Смирения капуцины торгуют драгоценностями, дабы разбогатеть.

п