Вокруг света 1968-03, страница 39

Жизнь местных горцев сурова. Полевые работы тяжелее, чем в любой другой долине, пастбища меньше по размерам. Изрытые осыпями сланца, склоны настолько круты, что крестьяне только скашивают с них траву, хотя и это само по себе — чудо акробатики. При первых зимних заморозках, есть снег или нет, они спускают сено на санях в деревни. Иначе оно бы пропало, потому что никакое животное, каким бы ловким и сильным оно ни было, не сможет взобраться на эти склоны без риска сорваться.

Когда-то почти все жители этой долины занимались контрабандой, что было особенно удобно потому, что они жили фактически в свободном районе между Францией и Италией. Еще в начале века, совсем молодым человеком, мне довелось сопровождать старших товарищей в одном из таких предприятий. Закон запрещал их, но люди, жившие тогда у самой границы, смотрели на это занятие как на богом данное им преимущество. Меня, помню, поставили тогда наблюдателем на скалистом выступе. По возвращении контрабандистов я получил в качестве вознаграждения колоду карт и коробочку спичек.

Если контрабандиста сограждане всегда уважали (да простят мне защиту этого опасного ремесла прошлых времен!), то на охотника крестьяне-гор-цы смотрели с некоторым пренебрежением, как на человека, ведущего богемный образ жизни. Тяжелая, полная труда жизнь горцев не позволяет им праздно проводить время. И потому крестьянин никогда не понимал, как это можно бросить стадо или косьбу в разгар сенокоса ради серны, в погоне за которой можно запросто сломать себе шею.

Курмайер. Монблан можно увидеть из многих мест Пьемонтской равнины и долины реки По, но пока вы не попадете к его подножию, вы мало что узнаете о горе.

У самого входа в долину лежит старая деревня с приземистыми каменными домами, прижавшимися к ним сараями и сеновалами из потемневшего от времени дерева. Пересечем ее — и выйдем на поля. Там между рядами каменных изгородей, разделяющих террасы с посаженными на них рожью, ячменем или картофелем, поищем тенистый уголок под вишневым деревом, остролистным кленом или огромным итальянским тополем — истинным древом Курмайера, благодаря которому это альпийское местечко накрепко связано с Италией наших грез, такой близкой и вместе с тем такой далекой.

Крестьяне Курмайера живут в некотором отдалении от тех гор, которые так любят альпинисты. Они издавна трудились на полях. Лишь в последние сто лет в самом Курмайере и в каждой из деревень долины: Долон, Ла Сакс, Ле Виллер, Вер-ран, Антрав — начали появляться энергичные люди, которые порывали со своим крестьянским прошлым. Они вступили в единоборство с горами, хотя остальные по-прежнему пребывают лишь терпеливыми наблюдателями. Эти отважные одиночки дали начало целым поколениям замечательных гидов: Гривель в Долоне, Проман в Верране, Рей в Ла Саксе — альпинистской аристократии этих деревень с кривыми улицами и черепичными крышами. По всей округе распространилась слава об их необычайной судьбе и приобретенная порой ценою жизни известность. Они привыкли к тому, что с наступлением лета их приглашают участвовать

в охоте, в географических исследованиях или восхождениях. Их имена связаны с завоеванием самых высоких вершин мира. Жителей Курмайера можно было увидеть на Северном полюсе и в Антарктике, в Кении — на Рувензори, «в Андах Патагонии и на великих ледниках Аляски.

Благодаря своему характеру и уму ги^ы Курмайера сумели сохранить ведущее место в жизни общества. Достаточно посмотреть на их недавно отремонтированный, покрытый деревянными резными украшениями дом, стоящий перед церковью, и походить по его комнатам, превращенным в горный музей, чтобы убедиться в уважении, которое питают к ним приезжие, и в гордости, которую испытывают за них жители городка.

Где бы они ни жили — во Франции или в Италии, горцы Монблана никогда не переставали помогать друг другу. Конечно, общая профессия способствовала этому. Во всяком случае, они не ждали появления канатной дороги или Туннеля, чтобы частенько перебираться через разделяющие их горные перевалы и гостить друг у друга. Вероятно, поэтому меня так взволновал визит к двум ветеранам итальянского альпинизма.

Адольф и Анри Рей — крепкие 80-летние ста-г p^ ки из деревни Сакс, сыновья великого Эмиля Рея, погибшего на Дан дю Жеан. В первой половине XX века эти старики считались одними из лучших гидов своего времени. Братья отложили свои дела и целых два часа говорили со мной, вспоминая великое прошлое. Они были очевидцами многих событий и знали большинство знаменитых гидов. Один за другим оживали в их памяти труднейшие маршруты, самые смелые первовосхождения. Эти замечательные старики, казалось мне, походили на высокие и абсолютно прямые тополя Курмайера. Адольф Рей немного похитрее, меньше ростом. На подъемах он всегда выходил вперед. Анри — тот полон спокойной силы/которая характерна для большинства гидов долины. Он и говорил медленно, уверенно.

Более тридцати лет тому назад, будучи нбсиль-щиком у Раванеля Красного, я побывал у смертного ложа знаменитого гида Петига, спутника герцога Абруццкого. Он лежал как настоящий патриарх посреди охотничьих трофеев, медвежьих шкур и фотографий далеких гор. Мне показалось тогда, что этот человек сошел со страниц сказочных легенд. Сегодня такими передо мной предстали братья Рей. А еще через тридцать лет, наверное, легендой для наших внуков будет Вальтер Бонатти

Долина Вени. Горы живут. Об этом слишком легко забывают. Они рождаются, живут и умирают. Иногда они дрожат. И как бы ни было слабо это движение, оно вызывает катастрофы.

Так случилось здесь лет сорок тому назад. С гребня Петерей сорвался огромный оползень. Он отшлифовал нагромождения льдов и покрыл их языки толстым слоем камней. Долина была перегорожена. В ее верховьях образовалось озеро. Воды вырыли себе подземное ложе и, пройдя преграды, вырвались наружу. Каким-то чудом никто особенно не пострадал.

Поднимемся к перевалу Шекру, на высоту 2300 метров. Это идеальная высота для того, Что

¹ Вальтер Бонатти — итальянский журналист, путешественник и альпинист. В 1955 году он в одиночку за пять дней взобрался на юго-западную опору Монблана, которая теперь названа его именем. — Прим. автора.

37