Вокруг света 1968-03, страница 41

Вы будете ошеломлены головокружительным нашествием людей, непрерывным движением туда и обратно: гора пропускает ускоренным темпом в день по 5 тысяч человек в разгар сезона. Вертолеты, подобно стрекозам, стали садиться повсюду — на скалистые площадки, на крошечные платформы то со спасателями, то со строителями убежищ. Зимняя глухомань была разбужена каждодневным нашествием многих тысяч лыжников, летящих с вершины в деревню Тин. А перепад уровней — 2850 метров! Я знаю людей, которые трижды за один день проделали этот путь. И ничего не увидели.

Уже в 1957 году на Южный пик поднялось 200 тысяч человек. 200 тысяч! Отнимите от этого числа 1—2 тысячи настоящих альпинистов — и вы получите нужное число. Значит, практически любой человек может теперь сказать, что он видел ледники, нагромождения льдов, Монблан и Балле Бланш и может претендовать на знание горных тайн. Широкая публика допущена в первые ряды горного драматического театра. Впрочем, она действительно рассматривает горы лишь с точки зрения зрителя, побывавшего на одном спектакле. Заинтересованная большой прессой, которая привлекает ее внимание описаниями потерявшегося в горах каравана, эта публика лишь сожалеет о том, что тучи мешают ей следить за движением спасательных отрядов, отправившихся на поиски заблудившихся. Она безжалостна и непримирима

РОБЕРТ ХЕЙНЛЕЙН

КОЛУМБУ НЕ СИДЕЛОСЬ ДОМА

Рассказ-шутка

Долгие хождения не могут ина-ко, яко на пользу быть!

Марко Поло

— Дело сделано, надо вспрыснуть, — сказал толстяк. — Что будете пить, профессор?

Дверь лифта распахнулась, и в бар вошел еще один посетитель. Толстяк окликнул его:

— Хэлло, Фред, иди к нам!

Он повернулся к гостю и представил:

— Фред, это профессор Эплби, главный инженер космокорабля «Пегас». Я только что продал ему партию спецстали. Ваше здоровье!

— Не зовите меня все время профессором. Тем более что я нигде не преподавал. Титулы, знаете, здорово старят.

— Что вы, у вас вид как у новенькой монеты! Тем более в такой дыре...

— А где еще строить «Пегас», не посреди же Нью-Йорка!

— Э-э, мне вас не понять. Я знаю свое дело — торговать сталью. Но теперь, когда дело сделано, могу я вас спросить?

— Спрашивайте.

— На кой черт вам все это сдалось? Чего вас -несет на эту Проксиму Центавра или как там ее?

Эплби усмехнулся:

— Это трудно объяснить. Зачем людей несет на Эверест? Или на Северный полюс? И зачем Христо

в своих суждениях. Однако в этой беспощадной коммерции есть какая-то попытка ознакомить массы людей с горами. Это приятно и позволяет забыть об остальном.

Негодование и грусть заставили «чистых» альпинистов добровольно покинуть любимые горы. Они не пожелали больше видеть места, оскверненные консервными банками и промасленной бумагой, оставшимися после пикников.

Массовое нашествие не так задевало нас, сроднившихся с Монбланом. Ибо, что бы ни говорили эти «тартарены», они не видели ни одного из наших любимых пейзажей. Раньше можно было смеяться над ними и презирать их. Но теперь их даже невозможно удивить. Они обсуждают путь на Мажор как знатоки. Их компетенция в альпинизме похожа на компетенцию болельщиков, обсуждающих достоинства знаменитостей велогонки Тур де Франс. У них есть свои «звезды» с первых страниц газет. Увы! Многие из этих «звезд» прославились после своей гибели. Такова жизнь... Здесь мы ничем не можем помочь. Оттого, что 200 тысяч человек ежегодно посещают вершину, пейзаж не стал менее красивым.

Но все, кто приходит сюда, должны почтительно склонить голову перед Монбланом, который диктует здесь свои законы и непреодолимо тянет лю-дей равнин вверх, в горы.

Перевели с французского М. МАКАРОВСКАЯ и А. ИГНАТОВ

фору Колумбу понадобилось умолять королеву заложить свои бриллианты и купить каравеллы? Никто еще не был на Проксиме Центавра. Вот мы и летим туда.

— Слышь, Фред?

— Я этого тоже не понимаю. Мое дело продавать измерительные приборы. Другие торгуют хризантемами. Третьи лепят космокорабли. А я вот продаю измерительные приборы.

Бармен Пит налил по второму разу.

— Эй, Пит, — сказал толстяк. — Ты бы пошел на «Пегас»?

— Ни в жизнь.

— Почему?

— А мне и здесь хорошо.

Эплби мягко сказал:

— В одних живет Колумбов дух, в других нет,

Он откланялся.

Вслед за ним, шатаясь, ушел и толстяк.

— Все это выдумки и враки — прогресс и все такое, — сказал Фред.

— Не совсем, мистер Фред. Я вот верю в прогресс. Мой отец, помню, подписывал петицию за запрещение летательных аппаратов.

— Значит, ты за «Пегас»?

— Прогресс, я так думаю, — это когда все пробуешь сам. Но гонять почем зря за приключениями — это уж нет, увольте.

— А сам ты куда-нибудь ездишь?

— Десять лет уж, почитай как на одном месте.

— И не тянет глотнуть воздуха посвежее?

— В Нью-Йорке, в Бронксе, не было свежего воздуха. Здесь его тоже нет. Но зато в Нью-Йорке у меня все время болели ноги, а здесь, на Луне, все в шесть раз легче...

Перевел с английского М. МАРИКОВ

39