Вокруг света 1968-04, страница 16

об очках: — Где очки? — Нашел очки, надел шапку-ушанку, взял пилу и топор и вышел.

Берег, на котором расположилась база, спускался к озеру. Бревна, сложенные штабелями, темнели на снегу у самой воды. В наступивших сумерках белое-белое озеро уходило за горизонт. Справа был слышен шум воды. Приглядевшись, я увидел выбегавшую из-под небольшого, запорошенного снегом мостика речушку. Впадая в озеро, она оставляла у берега полукруглые разводья.

Олег Измайлович выбрал из аккуратно сложенных бревен одно, трехметровое, большое в диаметре, и выкатил его на край, чтобы удобнее было взять. Затем примерился и взвалил на плечо.

Черный в сумерках лес взбирался круто вверх, заслоняя небо. Только слева едва поблескивала полоска уходящей на север Чун-тундры.

Я подошел, чтобы помочь, но Олег Измайлович отрицательно качнул головой и неожиданно быстро, широким шагом, на полусогнутых от тяжести ногах потащил бревно вверх, к дому. Подойдя к козлам, сбросил с плеча бревно, отдохнул, затем снова поднял и положил на козлы. Взяв пилу, сразу же начал подпиливать, размечая бревно на несколько равных частей. Когда я предложил ему помочь, он сказал:

— Пилу можете поломать...

Пила и топор выглядели

необычно: топор был с очень длинной ручкой и маленькой головкой; пила, когда он поднял ее и перевернул вверх, оказалась не просто с треугольными зубьями, а еще и с чередующимися, чуть срезанными прямоугольниками, придававшими на вид пиле особую прочность. Я сказал об этом Олегу Измайловичу, и он пояснил:

— Топор финский. Купил на базаре, в Ленинграде, сразу после войны... Пила канадская...

Отпилив от бревна первый короткий кругляк, он недовольно оглядел пилу и пошел в дом. Я взял топор и попробовал на руке. Мне он показался очень неудобным, и я подумал, что едва ли смогу разрубить им такое бревно, но все же, установив кругляк, я примерился, размахнулся и ударил. На кругляке остался небольшой след. Олег Измайлович вернулся с перочинным ножом. Открыл шило, взял пилу и начал отгибать и выправлять зубья. Затем, наладив пилу, быстро распи

лил бревно на несколько кругляков. Заметив мою «работу», проворчал:

— Неправильно... Так можно ручку поломать...

Он легко взмахнул топором и не сильными, но точными и ловкими ударами расколол первый кругляк на четыре части, затем второй, третий...

Наконец, когда все было сделано, я спросил:

— Ну, теперь-то я могу вам помочь?

Он немного подумал и согласился:

— Ну хорошо, берите...

Было такое впечатление, что, разрешив помочь, он сделал мне одолжение. Я набрал охапку дров и понес к дому. Только по дороге я сообразил, что он делает эту работу в течение многих лет и, быть может, в одно и то же время; это частица его самого, и он никому не позволяет помогать себе, не допускает «к' себе», и потому, разрешив мне помочь, он действительно сделал одолжение.

В доме, сняв «рубаху», Олег Измайлович сел за стол и тут же, на стуле, за своим рабочим местом, начал стругать лучины для печки, поглядывая, однако, на бумаги и открытки на столе. Наконец не выдержал, отложил нож и полено:

— Рано еще топить... времени нет...

Я походил по комнате, сел, снова походил, и он, чтобы дать понять, что помнит обо мне, но не знает, что мне нужно, сообщил:

— Через час я буду готовить ужин...

Наступил вечер, и надо было

Рисунок М. МИТУРИЧА

подумать о ночлеге. Как бы отвечая на мои невысказанные мысли, Олег Измайлович неожиданно быстро проговорил:

— Сходите к главному лесничему. Вас устроят.

Пока я искал лесничего, меня догнала Зоя, девушка-биолог, сотрудница заповедника и, улыбаясь, сказала:

— Меня послал Олег Измайлович, чтобы помочь вам.

— А чему вы улыбаетесь?

— Вы думаете о том, почему он не оставил вас у себя? — Я кивнул. Зоя засмеялась и, копируя Олега Измайловича, быстрой скороговоркой проговорила: — «Он же курит, курит». Для него это равносильно тому, что в кармане у вас бомба.

Когда я вернулся, печь была не топлена, а Олег Измайлович все еще сидел за столом...

На следующий день, когда полярная ночь ненадолго уступила место рассвету, я зашел к Олегу Измайловичу. Я решил, пока светло, побродить по заповеднику и спросил, куда бы пойти,

— Идите на север. Слева будет шуметь река. Выйдете к озеру Эльявр.

Пошел на север. Поднимаюсь на гору, лес одет в первый, но уже основательный снег. Обернулся: сверху хорошо видно озеро и на берегу вся база заповедника... Никакой дороги или тропинки на север нет. Оглядевшись, увидел следы копыт. Здесь проходил лось, и его след вел на север. Я пошел по свежему следу, иногда теряя его, но неизменно след вновь появлялся... Небо

14