Вокруг света 1968-06, страница 17

лед растапливали и поливали водой стену из снега. Так у нас получилась добротная эстакада. На ней мы думали установить лебедку, чтобы вытаскивать машины по частям. Лебедку достали на Янской автобазе, но эстакада не выдержала. Теперь положение было еще хуже: «татры» разобраны, а лебедка свалилась в выкопанную нами же яму... Пришлось снова монтировать «татры». Мы их погрузили на большие автоплатформы, двинулись в Батагай. А оттуда по зимней дороге через болота до Артыка. И привезли «татры». По правде говоря, когда я на них потом смотрел, то даже самому не верилось, что все обошлось...

— Ну, ну, Юра, — сказал парторг Люсин, — расчувствовался... Пойдемте лучше в мастерские.

Мы встали и вышли, шаркая неуклюжими оленьими унтами.

На дворе пятьдесят семь градусов впились в наши лица, словно пятьдесят семь иголок, и каждая следующая была длиннее и острее, чем предыдущая. На шоссе лежал снег, разъезженный машинами, сухой и сыпучий, как мука...

Дремин нажимает кнопку в стене, и электрические двери, ведущие в один из цехов, раздвигаются перед нами. Здесь тепло, как в жилье.

— Центральное отопление?

— Конечно, — отвечает Дремин, — центральное у нас повсюду, здесь, в конторе и столовой, в в клубе, в гостинице, в квартирах.

Центральное отопление — это хобби Артыка, да и всего Севера. Там, где его пока нет, о нем говорят со смущением, в тех же местах, где оно есть, оно составляет обязательную тему разговора. Приедет кто-нибудь, как мы, из теплых краев, посмотрит — обычная вещь. А ведь сколько проблем надо было решить, чтобы победить убийственные потери тепла, вызванные климатом, чтобы горячая вода бежала из котельной к аккуратным серебристым батареям где-нибудь в цехе или в квартире...

Мы идем по цеху, где выстроились в ряд могучие «татры». Я открываю для себя еще одно хобби Артыка. Это второе хобби — механизация.

Специальные передвижные площадки дают возможность поворачивать как угодно невероятные по размерам моторы грузовиков.

Наконец Дремин показывает нам любимое детище всех, кто работает на базе, — авторемонтные мастерские. Вместо того чтобы ждать запчасти (каждая из которых должна проделать путь из Праги до Находки, из Находки до Магадана, потом из Магадана на «татрах» до Артыка), Дремин и его товарищи взялись сами вытачивать на токарных станках детали, причем вытачивают их так, что им не хватает лишь чешской марки. Здесь сконструировали автомат, который притирает клапаны головок блока одновременно. До тех пор шлифовали вручную, каждую головку по отдельности.

Я смотрел на это приспособление как загипнотизированный.

— Это ваше собственное изобретение? — спросил я.

— Наше, — отвечал Дремин.

Третье хобби Артыка — чистота.

Раньше машины, приходившие с трассы, въезжали прямо в гараж, покрытые снегом и льдом. Они останавливались в красиво выложенном кафелем тоннеле, и через минуту на кафель и на механиков текла загрязненная маслом вода.

На автобазе решили: будем мыть машины горячей водой. Часть цеха отделили стеной так, что образовался длинный коридор, куда и въезжают «татры». Здесь их обдают кипятком специальные установки. Замерзшие «татры» гневно шипят, пар клубится, как в русской бане, зато механикам больше не льется на голову грязь...

В диспетчерской только и говорят, что о магаданской трассе — зимние перевозки еще не начались.

Дорога от Магадана до Усть-Неры — для шоферов это так, прогулка, хотя в этой «прогулке» семь перевалов, тысяча километров и без счета поворотов. Машины идут группами. В Артыке говорят: если с одним что случится, другие помогут. Вдоль трассы горят вечные огни — повод для остановки. Мимо огней не проедет равнодушно ни один шофер. Остановит машину, вылезет, подбросит дров в костер, закурит папиросу и ждет других. Шоссе узкое, но он никому не мешает: у костра любят остановиться. Поболтают о своих делах — и поехали дальше. В последнюю неделю тема для разговоров была такая: один из артыкских шоферов обратился в местную печать с письмом, которое в некотором смысле можно было бы назвать розыскным листом. Разыскивал он другого шофера. И вот почему.

Однажды шла по магаданскому шоссе тяжело груженная «татра» с прицепом. На этом шоссе хватает неприятных мест, и машина приближалась к одному из них. Шоссе шло здесь вдоль пропасти, слегка под гору, а дальше огибало скалу. Понятное дело, что в таком месте надо вовремя сбавить скорость. А «татра» вместо этого продолжала набирать ее. Сзади случайно оказалась еще одна машина, с другой базы. Водитель, видя, что вытворяет его коллега, решил, что тот заснул, и начал давать тревожные сигналы. Увы, безрезультатно. Казалось, судьба «татры» решена — рухнет в пропасть. И тогда второй решился на отчаянный шаг: он набрал скорость, догнал первого, поравнялся с ним и, тормозя, стал прижимать его к скале. Шоссе здесь узкое, и спаситель мог легко опрокинуться сам. Жизнь того и другого зависела буквально от секунд. Вторая машина, прижимая первую все сильнее, вырвалась вперед, заехала слегка наискосок и затормозила. Остановились они прямо перед поворотом. Второй шофер выскочил из кабины.

— Что случилось? — крикнул он.

Первый водитель сидел бледный и вытирал с лица пот.

— Тормоза отказали, — вымолвил он.

— Помощь нужна?

— Нет, — отвечал шофер. — Сам справлюсь.

Тогда второй водитель вскочил в кабину и дал

газ. Тут только спасенный опомнился: боже, да я и имени его не спросил1

— Эй! — крикнул он, открыв дверь. — Как тебя зовут?

Но того и след простыл.

Спасенный от верной смерти написал письмо в газету. Номер ее не мог не попасть в руки того, кто пошел над пропастью на отчаянный риск. Никто, однако, не откликнулся...

Через цех, где стояли «татры», мы вышли на двор. Издали доносился рокот моторов. Кто-то уезжал или возвращался.

Перевел с польского JI. МИНЦ

14