Вокруг света 1968-09, страница 29

Вокруг света 1968-09, страница 29

— Абсолютно. Я не могу открыться, меня схватит полиция.

Одна из старушек — сиреневые цветочки в голубых локонах — робко спросила, указывая на пробирку:

— Скажите,, а зачем, там муха?

Парень помолчал, обдумывая

ответ. Потом сказал»

— Просто так.

— Гм, — покачала головой старушка. — Как же она не задохнется?

Парень посмотрел свысока, ответил раздельно, со значением:

— Дырка в пробке, мэм.

Конрой. дотронулся до моего

плеча:

— Пойдемте.

Мы долго шли по уяиде. & воздухе носились обрывки газет и какое-то тряпье. В лавчонках торговали кожаными ремешковыми сандалиями и бусами из каштанов и миндаля.

К нам подошли двое просвечивающих на солнце пареньков.

— Кофе, сэр? — сказал один из них.

— Что кофе? — не понял я.

— На кофе, сэр. Какую-ни-будь мелочь. Может быть, деся^ т и центов и к или четвертак.

Я достал четвертак. Конрой заложил обе руки в карманы брюк и выпятил вперед впалый живот:

— Что же будет дальше, милые?

Пареньки молчали.

— Нет, это все-таки очень интересно. Может быть, вы расскажете иностранному журналисту, как вы собираетесь жить дальше, к чему, собственно, вы стремитесь и чего добиваетесь?

Один из пареньков доверчиво улыбнулся:

— Быть самим собой и получать удовольствие.

— Очень хорошо. Получать удовольствие! А если и я начну получать удовольствие, тогда что? Или вот он, журналист?

— Тогда будет прекрасно! — сейчас оба паренька улыбались. — Этого мы и хотим.

— У кого же вы тогда будете просить свои четвертаки? — предвкушая торжество, посмотрел на меня Конрой.

— Так ведь денег не будет. Все будет общее. Пошел — взял что хочешь. — Они глядели на него удивленно.

— А кто же будет производить это самое «что хочешь»?

Пареньки пощипывали подбородки, один чесал босой пяткой икру.

— Кто? — раздраженно переспросил Конрой.

Один пожал плечами, другой виновато улыбнулся. Оба повернулись и ушли.

Однажды еще мальчишкой в школе я увидел под микроскопом живую клетку, зараженную микробами. Я помню ограниченное пространство, усеянное мельчайшими движущимися организмами. Их было несчетное количество. Они быстро и беспорядочно двигались, сталкивались, соединялись в группы, делились и разбегались снова.

Когда я впервые попал на балкон для экскурсантов в нью-йоркской бирже,, я сразу вспомнил ту картинку под микроскопом. По желтому полю* усеянному бумажками «продай — купи», на первый взгляд беспорядочно передвигались сотни людей в одинаковых светло-серых и кремовых пиджаках. Сверху видны были только плечи, набриолиненные илм лысые головы. Они вертелись вокруг невидимого бога. Сам бог не присутствовал. Его не всегда понятные действия угадывались лишь в прозрачном мелькании цифр, обозначающих, сколько стоит акция в эту минуту, в эту долю минуты. Бог был где-то рядом, где тишина и величие. А здесь была приемная — шумная и беспорядочная.

И вот в один прекрасный день на балкон для туристов, на которых клерки внизу обычно не обращают никакого внимания, пришли хиппи. Человек десять-пят-надцать. На этот раз, чтобы не вызвать подозрений охраны, в довольно приличной одежде. Даже при галстуках. Постояли некоторое время спокойно. Посмотрели на шаманство серо-кремовой массы внизу, послушали объяснения гида. Потом кто-то из них крикнул:

— Э-гей!

Несколько десятков клерков внизу приостановили свой ритуальный бег по навощенному полу и с озабоченным удивлением посмотрели вверх, на галерею. Остальные продолжали движение. И тогда хиппи принялись спокойно вынимать из карманов зеленые бумажки и бросать их вниз клеркам. Бумаженции летели медленно, как сухие листья с дерева, планируя на горячечном дыхании сотни клерков.

И тут остановилось движение внизу. Целиком, остановилось. Остолбенели с поднятыми вверх

головами клерки и маклеры. Потому что сверху, с балкона, к ним летели не простые бумажки зеленого цвета, а... доллары... доллар ы... НАСТОЯЩИЕ

ДОЛЛАРЫ!

Клерки все стояли неподвижно. А сверху все падали доллары. А хиппи всё спокойно улыбались.

И тут клерки не выдержали. Люди, ежеминутно имеющие дело с распоряжениями «продай — купи» на сотни тысяч, миллионы долларов, бросились хватать с пола, ловить в воздухе однодолларовые купюрки.

Вот тогда сверху раздался смех. Веселый смех. Издевательский смех. Хиппи, по всей видимости, получали большое удовольствие.

Конечно, их выставили взашей. Но и на улице, на знаменитом перекрестке известных всему миру Уолл- и Брод-стрит, они продолжали смеяться. Взявшись за руки, они образовали круг и принялись танцевать (на УОЛЛ^ СТРИТЕ!) и петь немудреные куплеты:

Настала деньгам смерть,

смерть, смерть!

Настала деньгам смерть,

смерть, смерть!

Свобода! Свобода!

Свобода I

При этом они, говорят, выделывали совершенно немыслимые пат пока их не разогнала полиция...

И другая история.

Как-то поздно вечером — это было в августе прошлого года — несколько сот хиппи собрались на улице Святого Марка в Нью-Йорке, неподалеку от того места, где она пересекается с мрачной и грязной Третьей авеню. Музыканты-хиппи забрались в кузов небольшого грузовичка и настроили свои электрогитары. Певица, известная среди хиппи под именем Шейла—Богиня трущоб, с воодушевлением затянула песню:

О, найти бы дом мне

Среди тех бездомных.

В парке люди свободны.

Там деревья и отдых.

Хиппи-братья вокруг.

Там под деревом друг.

И все, кто был на перекрестке, грянули припев:

Дом у нас под деревом.

Свобода — под деревом.

Денег нет — под деревом.

Все наше — под деревом.

А все, что не здесь, —

Просто болезнь...

27