Вокруг света 1968-10, страница 43

— Хорошо. Предположим, что они думают, что у Адамса имеется теперь магнитофонная лента с записью показаний дельфинов. В таком случае мы уже ничем не рискуем.

— Совсем наоборот. Они считают, что дельфины прикончены. Для того чтобы эта запись приобрела значение свидетельства, необходимо, чтобы мы были живы и могли подтвердить ее подлинность.

— Па, — сказала Би, — мы хотим говорить.

— Сейчас, Би, — ответил Севилла, кладя руку ей на голову, — Па говорит с Ма.

— А потом с Би?

— А потом с Би.

— Так ты думаешь, что люди В вернутся?..

Севилла сказал тихо и четко:

— Да, этой ночью. Они вернутся этой ночью.

Наступила тишина, и затем Арлетт ответила:

— Если ты так думаешь, то Адаме тоже должен так думать. И в таком случае почему он снял свой заградительный отряд?

— О, Адаме! Адаме поставил на две карты. — Он продолжал, стараясь побороть волнение в голосе: — Положение Адамса было с самого начала двусмысленным, потому что он действовал от имени агентства, где одни — сторонники истины, а другие — за ее уничтожение. Адаме поставил сначала на истину. Когда же Фа и Би «погибли», он решил, что лагерь истины проиграл, и он ставит теперь на молчание.

— Фа и Би не погибли, — сказал Фа.

— Конечно, нет, — сказал Севилла.

— Ты сказал, что Фа и Би погибли.

— Так утверждают недобрые люди.

— Но это неправда, — сказал Фа с беспокойством.

— Нет, Фа, конечно, это неправда.

Севилла посмотрел на Арлетт и подумал, с какой ужасной силой воздействуют слова на дельфинов. Надо быть очень внимательным.

— Ты говорил, — сказала Арлетт, — что теперь Адаме сделает ставку на молчание. Откуда это видно?

— Утром был момент, когда Адаме себя выдал: он предложил мне сохранить оружие. Зачем его оставлять у меня, если нам больше не угрожает опасность?

— Но он — чудовище!

— Ну нет, — сказал Севилла,—

не совсем. Он относится к нам с некоторой симпатией, и у него еще бывают проблески человечности.

И спустя мгновение добавил:

— Доказательство: в последний момент идея — выдать нас безоружными людям В показалась ему невыносимой. Он решил оставить нам шанс. — Он усмехнулся. — Очень маленький шанс.

...Севилла вынул кормовое весло, положил его на дно резиновой лодки, взял электрический фонарь из рук Питера и направил сноп лучей на дельфинов.

— Фа! Би! — произнес он громко и добавил, когда они высунулись наполовину из воды и оба одновременно положили головы на валики лодки. — Ведите себя тихо. Я буду говорить с Питером.

— Фа и Би? — глуховато произнес Питер. — А этот крупный дельфин, убитый сегодня утром?..

— Дикий дельфин, прирученный Дэзи.

Питер кивнул головой:

— Я начинаю многое понимать.

Севилла направил на него луч

света. Питер прищурился. Севилла опустил фонарь, свет скользил по груди юноши, его розовощекое, открытое, простодушное лицо, освещенное снизу, приобрело внезапно необычную резкость и возмужало, даже две ямочки на щеках, чуть повыше уголков губ, казались более глубокими и суровыми, подбородок выдался вперед, сухожилия на шее обрисовались четко, как у атлета в момент напряжения, глаза, глубже запавшие под надбровными дугами, все лицо, осунувшееся и огрубевшее, стало не таким мальчишеским.

— Питер, — оказал Севилла, — я привез вас сюда, в грот, чтобы показать вам, что Фа и Би живы. Я хочу, чтобы позднее, если это потребуется, вы могли бы засвидетельствовать, что вы их видели живыми утром девятого января, то есть на следующий день после того, как взрыв уничтожил «Кари-би» и двух дельфинов. Извините меня, что я увез вас от Сьюзи, едва только вы высадились, но я хочу поговорить с вами в спокойной обстановке, здесь, в гроте, не опасаясь электронного шпионажа. Теперь, когда Адаме предоставил им полную свободу в выборе средств, эти господа пустят в ход все свои таланты. Итак, первый вопрос: была ли установлена за вами слежка?

— Да.

— Когда? На море? Или как только вы ступили на сушу?

Питер отрицательно покачал головой и сказал громко, даже как-то весело и воодушевленно:

— Нет, гораздо хитрее! Они отлично знают, что на берегу я первым делом отправляюсь разыскивать на стоянке свой «форд». Так вот стоило мне подойти к стоянке, как я увидел, что до моего «форда» нельзя добраться, он со всех сторон забит машинами, расположенными самым невероятным образом. Дежурному понадобилось целых полчаса на то, чтобы его высвободить, и у распорядителя было достаточно времени позвонить куда следует. Когда я, наконец, выехал, я заметил довольно далеко за собой черный «додж», за «доджем» еще голубой «оулдс-мобил», затем довольно грязный «крайслер», неопределенного цвета, потом еще один «додж». Да, я забыл, вернемся на стоянку. Я искал на ней глазами ваш «бьюик». К нему так же не пробиться, как и к моему «форду». Однако вы его поставили всего позавчера вечером, и, согласно вашей просьбе, его вымыли, на дверцах есть еще следы от струек воды, — парням на стоянке пришлось, наверно, изрядно потрудиться после мойки, чтобы загнать машину в самый дальний угол. Просто даже смешно видеть ваш чистенький «бьюик» в куче этих грязных колымаг, которые стоят там, не трогаясь с места, месяцами. Тут-то для меня и начало кое-что проясняться.

Севилла посмотрел на Питера. Он казался таким юным, таким веселым, был так горд своим умением наблюдать и делать выводы. Еще слава богу, что его не похитили вместе с Сьюзи там, на материке.

— Они уверены, что этим вечером мы все попадем к ним в лапы, — сказал Севилла задумчиво и убежденно. — Наступило время, когда нам необходимо расстаться.

Питер посмотрел на него с недоумением, обескураженно.

— Нет, Питер, не задавайте вопросов. Для меня, пожалуй, нет ничего более тяжелого, чем необходимость отослать вас. Нам четверым грозит смертельная опасность. Мы должны бежать, скрыться. Ночью мы покинем остров. Вы в маленькой лодке отправитесь на материк. Я возьму большую. Я не хочу вам говорить, куда я поеду. Но вы и Сьюзи, вот что вы должны сделать: вы возьмете с собой только самые необходимые вещи, затем ленты с записью свистов Дэзи, все, что мы успели сделать на острове. Вы возьмете еще два письма: одно для Мэгги, чтобы она

41