Вокруг света 1968-10, страница 45
было и не спрашивать себя о том, что испытывали доисторические люди, когда находили извилистую пещеру на склоне холма, даже если им приходилось сначала выгнать оттуда медведей, чтобы овладеть убежищем. Рогатины и топоры против клыков и когтей. Но стоило сражаться со стаей огромных волосатых увальней, чтобы занять их теплую, темную, глубокую и недоступную берлогу, где, прижавшись друг к другу, слившись в единую источающую тепло человеческую груду, будущие владыки и разрушители планеты чувствовали себя огражденными от ужасных опасностей внешнего мира. — Ты можешь не гасить фонарь, — сказал Севилла громко, отталкиваясь двумя руками от скалистых стен последнего прохода, чтобы проникнуть в грот. Возможность снова громко говорить и видеть все вокруг представилась какой-то новой, неизведанной еще радостью. — Фа! Би! — воскликнул он. Дельфины вынырнули около лодки, веселые, игривые, оживленные. — Нет, нет, не брызгайтесь, — крикнул Севилла, — нам предстоит долгий путь ночью по морю, мы простудимся, если будем мокрыми! И слушайте, на фарватере и в море ни одного слова, ни одного слова на языке людей, говорите только свистами. Перед нерал, начальник штаба, и у тебя также свои военные тайны. Самое невероятное, что даже я не знаю, куда мы поплывем. — Куда? На Кубу, — сказал он. — Я об этом думал, начиная со «вчерашнего дня так часто, что мне казалось, будто я это тебе уже сказал. Отсюда, от Ки-Уэста, до Кубы едва сто пятнадцать километров, самое близкое иностранное государство, и к тому же единственная страна в Латинской Америке, где то обстоятельство, что вы лишены американского паспорта, является своего рода рекомендацией. Единственная, откуда мы можем легко добраться до Праги, — может быть, даже с кубинскими паспортами. Наша цель (если нас не успеют схватить) — оказаться вместе с Фа и Би до тринадцатого января ib одной из европейских столиц, чтобы во всеуслышание провозгласить истину. Если за это время Голдстейн не получит моего письма и ему не удастся убедить президента при помощи записи, сделанной сегодня утром. Мне кажется, что эта запись и сообщение о том, что мы с Фа и Би находимся в Праге, заставят Смита принять мирное решение. Мне не хотелось бы созывать пресс-конференцию, чтобы рассказывать о диких вещах, творимых секретными службами в нашей стране. Было бы вполне достаточно, если бы Смит заявил, что комиссия, изучавшая обстоя- подняты. Весла лежали на валиках. Говорить приходилось еле слышным шепотом. Севилла опять почувствовал тревогу, испытанную им несколькими часами раньше, когда дельфины сказали ему, что Боб знал все. Севилла ждал, когда Питер кончит укладывать свои мешки в маленькой лодке. Он с трудом выносил ожидание» нервы его были взвинчены, в висках стучало. Арлетт взяла его за руку, он тотчас же высвободил ее, она была вся мокрая. А Питер никак не может закончить, он вечно такой скрупулезный, такой педантичный. Безумное нетерпение овладело Севиллой: наполовину гнев, наполовину паника. Он открыл рот, но тотчас сдержал себя. Он наклонился к носу лодки и замер как загипнотизированный. На него смотрел светящийся диск бортового компаса, это было как дружеский знак в океане темноты, единственная прочная и надежная точка во враждебном мире. И внезапно он вспомнил. Лето 1544 года. Нормандия. За изгородью во время ночной атаки светящиеся стрелки его ручных часов как будто вспыхнули и четко выделились в угрожающем смертью мраке. И тогда он почувствовал облегчение, все стало на свои места, разум вновь вступал в свои права. «Тодд, возьмите десяток человек и отправляйтесь разведать, что там у ручья, журчанье которого слышится в глубине долины, и если нами враг, оправа и слева — враг. Арлетт рассмеялась, это был ее первый смех за два дня. — Дорогой, — сказала она с нервозной веселостью, — нельзя удержаться, ты говоришь, как ге- тельства, приведшие к уничтожению «Литл-Рок», сочла его гибель результатом несчастного случая. В кромешной тьме обе лодки снова стояли рядом. Моторы были вам придется стрелять, не стреляйте друг в друга». Ощущение кошмара, когда надо двигаться вслепую и попадаешь все время в ловушки. Дьявольские нормандские изгороди. За каждой — немецкий пулемет, 43 |
