Вокруг света 1968-10, страница 72

Доктор, как вы здесь не сойдете все с ума?

Доктор приподнял голову от подушки, взболтнул жидкость в стакане, раздумывая, отвечать или нет. Ему уже много раз задавали такие вопросы, и он научился пропускать их мимо ушей: люди всегда ноют. Доктор Ботом насмотрелся на них, когда служил в Сингапуре, потом в Африке, в Родезии, а теперь здесь. Его самого спасло то, что он не был скептиком и никогда не распускал нюни. Он был реалистом: всему когда-нибудь наступает конец.

— Если вам не нравится, бери

те свою «стрекозу» и летите к морю.

— А что скажет Харрис?

— Он отдаст вас под суд, и для вас все кончится.

— Благодарю, доктор, за идею, но я, пожалуй, все же поищу этого безумца. Я, правда, уже прочесал всю пустыню вдоль и поперек — не могу представить, куда он девался.

— А этот араб вам очень нужен?

— Мне лично нет. А вот капитан Харрис нервничает.

— Да, ему есть отчего нервничать, — усмехнулся доктор. — Этот беглец — личность опасная уже тем, что знает о существовании лагеря. Если он доберется до Адена, то затея Харриса задымит. Жди с визитом партизан. Скажите, Шерри, вы верите в то, что мы здесь удержимся?

— Как лейтенант Королевских ВВС я обязан в это верить.

— Но наше правительство сде

лало официальное заявление, что выведет войска из Адена.

— Доктор, вы наивный человек! Мы уже столько раз обещали и столько раз уходили, что и сами в это не верим. Даже если мы и уйдем, то только за тем, чтобы остаться. Арабы это знают не хуже нас, иначе они не готовили бы восстания накануне нашего очередного ухода.

— Это слишком сложно для меня.

— О, здесь все просто! Мне, например, надо просто отыскать в пустыне этого человека, а потом я на все наплюю и улечу в Аден. Правда, с нами в этот раз полетит капитан Харрис. Он считает, что я недобросовестно отношусь к его поручению.

Лейтенант проверил приборы и, не поворачиваясь к капитану и доктору, оказал:

— Своих мест не покидать! Если угодно, пристегнитесь ремнями.

Через две минуты они были уже в воздухе, и лейтенант — здесь, в вертолете, он был командир — разрешил курить, но ни капитан, ни доктор не воспользовались его разрешением. Харрис сидел у открытой дверцы пилотской кабины и внимательно оглядывал горизонт.

Натренированным глазом пилот заметил какой-то темный предмет в стороне, но Харрису ничего не сказал. И только тогда, когда развернулся и повел машину прямо на него, крикнул доктору:

— Док, прямо по курсу вижу неопознанный предмет. Дистанция восемь-десять миль. Как вы думаете, что это?

Доктор оперся о плечо лейтенанта и посмотрел вперед. Сомнений не было, там лежал человек. Еще не видя его как следует, он испытал к нему жалость: четверо суток жестокого пути и, когда до гор оставалось рукой подать, приходится расставаться с надеждой.

Теперь и капитан Харрис был уверен, что они нашли беглеца. Он лежал на песке лицом вниз и не двигался. По-видимому, он был уже мертв. Шерри снизился и повис над ним на высоте пятидесяти метров. Он сделал свое дело и ждал, что предпримет капитан Харрис.

Капитан несколько секунд смотрел вниз на распластавшуюся фигурку человека, видимо размышляя, что ему сделать.

— Надо бы оказать ему помощь, если он еще жив, — проговорил неуверенно доктор и взглянул на капитана.

Тот неторопливо расстегнул кобуру, вытащил итальянский «бе-ретта», передвинул затвор пистолета и направил его вниз, не обращая внимания на слова доктора.

Ботом выругался. Харрис обернулся: доктор глядел в другую сторону. Шерри сосредоточенно разглядывал приборы. И Харрис разозлился. Он опустил руку и выстрелил. Торопясь, не целясь — раз и еще раз.

Хамид очнулся. Он настолько ослаб, что не хотел делать лишних усилий. «Еще немного полежу и пойду дальше,—уверял он самого себя.—Обязательно пойду!» Он понимал, что с каждым часом у него все меньше шансов выбраться из пустыни. Горы были совсем рядом, но Хамид их не видел, он лежал, положив голову на ладонь, а в голове сами собой текли мысли о жизни. «Что ты видел за свои девятнадцать лет, Хамид? — спрашивал он себя. — На твою долю выпало столько испытаний, что другому они были бы не под силу. Ты пережил смерть отца, потом умерла мать. На твоих глазах англичане убили брата Тауфика. Пуля пробила ему горло, он пытался что-то сказать, но так и умер с застрявшими в горле словами. Никого и ничего не осталось у тебя, Хамид: ни дома, ни семьи. Вся жизнь в скитаниях, в ожидании ареста. А каждый прожитый на свободе день кажется тебе чудом».

Однажды его задержал на улице патруль. Комиссар полиции, седой полный англичанин, с педантичностью истого британца доказывал:

— Ваше время еще не настало. Когда оно придет, мы сами дадим вам возможность управлять страной. Пока же вам надо не хвататься за винтовки, а учиться.

Хамид ответил ему старой арабской пословицей:

70