Вокруг света 1968-12, страница 69

было о'кей. Придется обойти город стороной: если пойти напрямик, можно влипнуть. Быстро перебегая от дерева к дереву, он направился в глубь острова. Впереди показался патруль, и он замер, прижавшись к стволу. Когда японцы исчезли из виду, он вдруг почувствовал, как у него деревенеют ноги. Нужно расслабиться: когда отбиваешь встречный удар, нога, чтобы не было перелома, должна быть расслабленной. Если бы, как он этого хотел, его взяли в университет Миннесоты, он бы тоже был капитаном и знай сидел себе да посылал подчиненных узнавать, как там и что. Он пополз через кусты. Когда он, наконец, дополз до другого края кустарника и высунул голову, ему показалось, что впереди стояло дерево, только это было не дерево, а часовой, стоявший к нему спиной. Он лежал и ждал, что часовой куда-нибудь пойдет, но тот оставался на месте. Японец медленно повернулся кругом и снова стал к нему спиной. Кажется, еврейский парень Векс-лер влип. Он ждал и прикидывал, не сделать ли ему стремительный проход. Сумеет ли он «уговорить» японца, прежде чем тот успеет крикнуть? Но стремительный проход не состоялся: его ноги сработали сами, каждый хороший атлет прежде всего чувствует решение ногами. Медленно, почти не отрываясь от земли, он начал пятиться, поочередно отодвигая назад ступни и ладони. Когда он отполз на тридцать ярдов, он приподнялся на корточки и юркнул в тень дерева. Ему мучительно хотелось курить. Какого черта на него рассчитывали, что он вот так, за здорово живешь, сможет сделать две мили: одну туда, другую обратно? На холмах, в глубине острова, вовсю заливались пулеметы. «Должно быть, это уже в джунглях», — подумал он. Прибрежное шоссе находилось справа, но этим путем ему не пройти — там уже стреляли японцы.

И он снова двинулся, где бегом, где ползком, от дерева к дереву. Он почувствовал себя лучше; это был самый длинный проход за всю историю футбола. Такого не было ни у одного бека из Миннесоты. А вот если бы его поставили на клубную стипендию, он бы сейчас сидел в подвале, а здесь вместо него потел бы Далюччи. Черт бы ее побрал, эту фрихолдскую газету, какой в ней прок ему и Вере? Этой газетой задницы подтирать — вот что. И он даже чуть не заржал. Бумага-то у них мягкая.

Он подобрался к вершине холма, стараясь не высовываться из траёы. Может быть, уже со следующего холма он увидит тот дом. Дом, надо думать, тоже стоит в стороне от города. Услыхав смех японцев, он пополз от них на животе. Что-то скользнуло по его лицу — змея? Он едва не завопил. Когда голоса японцев раздались совсем рядом, он замер, стараясь дышать так тихо, чтобы не выдать себя сопением. В этом ему помогло то, что, во-первых, у него не было огромного еврейского носа, а во-вторых, что он успел прочистить его. Миннесота не назначила ему стипендию — он, видите ли, еврей. Но что с того, что у него такая фамилия? У него волосы светлые, — так? Росту в нем пять футов с одиннадцатью дюймами, быстрый, а вес — сто девяносто фунтов до душа. Подумаешь, еврей, а во Фрихолде говорили, что он играет не хуже того огромного шведа. «Швед Векслер», — подумал он, задерживая дыхание. Японцы прошли мимо. «Швед Векслер» подождал малость, затем побежал, пригибаясь к зем

ле. У подножия холма ему пришлось перебираться через большой ручей, и его башмаки начали чавкать. Пробежав еще несколько десятков шагов, он их снял и, пока взбирался на следующий холм, нес в руках. Фермер из Нью-Джерси, что здесь за жизнь для «шведа Векслера», для тебя, который был бы уже игроком экстра-класса? О нем говорили бы везде: и во Фрихолде, и в Асбери, и в Лонг-Бранче — и, быть может, присудили бы приз «Лучший игрок».

Когда он подобрался к самой вершине холма, его снова охватило волнение, — в конце концов он почти сделал свое дело. Шоссе и дом должны находиться по ту сторону холма, но его встревожила тишина. Забравшись на гребень, он на ощупь пробрался между каменными глыбами и посмотрел вниз. По шоссе маршировали японцы, а дом, казалось, был расколот надвое, и кое-где из него выбивались языки пламени.

Еврейский парень Векслер надел башмаки, повернулся и двинулся в обратный путь. Теперь газетам будет не о чем писать, они проиграли. Ему не предложат сниматься для рекламы, и им с Верой не удастся расплатиться по закладным за десять лет вместо двадцати. Однако идти обратно было почему-то легче. Он твердил про себя, что нельзя «зевать» и что нужно быть начеку, а не то ему оторвут башку и будут вываривать из нее жир. Интересно, как скажется на них потеря этого дома. Капитан знает, — предположил он, — хоть капитан и не очень похож на смышленого парня, но все же считает это очень важным. Он заставлял себя думать о Вере, — как-никак, она была надежнее любого друга, преданнее самой верной собаки, — но теперь он себя чувствовал легко и свободно, не боялся, что его убьют, и о ней можно было не думать.

Прежде чем он это сообразил, его голова уже высовывалась из знакомых ему кустов, и перед ним был дом с заложенными окнами, с подвалом, из которого стрелял пулемет. Он не знал, как ему туда забраться; нужно было пересечь участок, залитый лунным светом, и он не имел возможности дать своим сигнал, чтобы они отвлекли япошек. Он решил, что стоит немного подождать. Пулеметы было оставили друг друга в покое и тут же завелись снова. Он надеялся, что японцы сосредоточили все внимание на пулемете, строчившем из подвала. Может, кто из них посматривает по сторонам, и тогда его как пить дать засекут, но делать нечего — надо рискнуть. И он стрелой помчался по полю под луной. Защелкали ружья, и в тот момент, когда он влетел в тень, за него взялся пулемет. Векслер подполз к стене и вжался в землю в надежде, что его не увидят. У него просто не было времени испугаться. Проклятый пулемет хлестал по стене блуждающими очередями. Они не знают,⁴ где он. Пулемет, отвечавший им из подвала, замолчал. Теперь они не будут знать, где окно. Он побежал вдоль стены, нырнул в окно и, едва не сбив пулемет, шлепнулся на пол. Пулемет тут же заработал снова, и он, со свистом вдыхая и вдыхая воздух, подполз к стене и прислонился головой к мешкам с песком, таким удобным.

— Отлично сработано, малыш, — сказал ему Райе. За пулеметом был Далюччи, капитан подавал. Капитан сделал знак рукой, и индеец сменил его.

— Хотел бы я знать, почему они до сих пор

б*

67