Вокруг света 1969-06, страница 58

везли сюда: большущих плетеных корзин, обмазанных асфальтом. В них лежали пустые мехи.

Абибал разогнулся, весь облитый потом.

— Готово. Осталось вынуть последний кирпич.

Он рассыпает по полу и утрамбовывает в землю вытащенные из отверстия обломки, затем садится, прикрывая дыру спиной, и запахивает лохмотья, с которых солнце и непогода давно уже стерли прекрасный сиреневый оттенок финикийского пурпура.

Бод прыгает наземь. Скоро тюремщики принесут плошку прогорклой муки с куском вонючей рыбы. Скоро опустится ночь, настанет время действовать...

Абибал и Гамилькар, похоже, задремали, но сон бежит от Вода, думы одолевают его.

Он был ребенком, когда Ашшурнасирал простер свое иго над царями Тира и Сидона и впряг Финикию в колесницу владычицы Ассирии. Ашшурнасирал повелел записать тогда на глиняных табличках: «Я обложил данью царей морского берега, людей Тира и людей Сидона, а также город Ар-вад, что лежит посреди моря. Я получил серебро, золото, тридцать пять ваз бронзовых, слоновую кость in морского зверя дельфина...»

Но финикийские мореплаватели продолжали бороздить моря. Вот и судно Вода, подгоняемое дыханием ветра, мчалось к Аравии. И здесь, перед самыми Красными островами, море, обезумев от собственного рева, разломало их корабль. Десятки ночей оставшиеся в живых брели, днем прячась от солнца, караванными тропами к Евфрату, пока летучий ассирийский отряд не взял их в плен и не привез в Ниневию; и вот сейчас должна была решиться их участь...

Абибал толкает Вода, ему первому лезть в пролом. Он самый худой. Если вода хлынет внутрь их каменного мешка, Бод сможет вылезти назад, а Абибал или Гамилькар, сложением пошире, наверняка застрянут в узкой дыре.

Пленники затаили дыхание; ступни Бода исчезают в проходе. Абибал с Гамилькаром лезут следом. Все в порядке, выход оказался выше уровня реки.

Ночь не так темна, как хотелось бы. Финикийцы, вжавшись в землю, ползут к берегу Тигра, где лежат посудины. Так .и есть — под ними сложены мехи. Бод проверяет, целы ли они. Если мех слишком сухой, он мог потрескаться или же просто оказаться с дырками. Нет, вроде целые.

Шепотом Бод приказывает Гамилькару и Аби-балу надуть мехи и завязать горловину — но так, чтобы ее можно было легко развязать.

Гамилькар и Абибал уже в воде; вслед за ними Бод стаскивает в воду свой мех, и ленивая волна не спеша уносит троих беглецов. Она проносит их над отмелью, и Абибал первым доплывает до уходящей в воду стены дворца Крылатого быка. Настал час молить Астарту о спасении.

Впереди на тысячу локтей река плещется вдоль дворцовой стены: на террасах всю ночь горит в бронзовых плошках огонь, и его мятущийся отблеск освещает поверхность Тигра.

Подняв глаза, трое финикийцев смотрят на грозные силуэты ассирийских часовых. Пленникам нечего и мечтать проплыть под водой тысячу локтей, воздуха хватит от силы на двести-триста. Остается плыть по поверхности, надеясь, что боги подольше отведут от них внимание стоящих на страже лучников. Ну, а когда поднимется тревога, придется нырять. Чтобы облегчить задачу, каждый

Роспись на стене египетского храма Деир эль-Бахари запечатлела сцену знаменитой рыбалки, которой Клеопатра угостила своего гостя Антония. Секрет рыболовных удач Антония оказался куда как прост: специальный ныряльщик под водой насаживал на его крючок отборных рыб.

Выходившая во Франции «Ученая га-зета» в номере от 4 апреля 1678 года писала, что в Кадиксе (Испания) в море «для извлечения пиастров из затонувшей галеры» был спущен водолазный колокол.

История сохранила память об Александре Македонском не только как о знаменитом воителе, но и отважном исследователе, не побоявшемся опуститься в «нырятельной машине» в глубь моря (рисунок из средневекового издания трудов Аристотеля).

56