Вокруг света 1969-10, страница 16Сызрань. Каждый приехал в город своего детства. Я уже видел стены Троице-Сергиевой лавры. А кто-то видел тайгу, стремительное течение Енисея, ленивую гладь Онежского озера. Загорск... А я даже и не знал, что это мой город. Я не помнил своего детства. Вагон быстро опустел. Старушка увидела в толпе встречавших пухленькую девочку, замахала ей платком и заплакала. Пианист положил руку на плечо мальчугану, и они пошли к виадуку, очень серьезные и сосредоточенные. На платформе было шумно и тесно, но постепенно люди расходились. Меня никто не встречал. Я несколько раз махал рукой мальчишкам, но к ним почти тотчас же кто-то подходил. Каждый раз это оказывался не я. Трудно представить, каким ты был в детстве, тем более что у меня не сохранилось ни одной фотографии того времени. Я вообще сомневался, были ли они. Через десять минут около поезда почти никого не осталось. Только на самом краю платформы десятилетний мальчишка в майке и не по размеру больших брюках сосредоточенно пинал носком ободранного ботинка стаканчик из-под мороженого. — Сашка!—крикнул я. Но он, даже не взглянув в мою сторону, спрыгнул с платформы, пересек железнодорожные пути и скрылся за углом здания... Искать его в городе не имело смысла. Я бесцельно проболтался на вокзале около часа, дожидаясь, когда объявят посадку на обратный поезд. Весь путь до Усть-Манска меня не покидало ощущение какой-то невосполнимой потери. Почему он не пришел? Почему? Соседи по купе были погружены в свои мысли, лишь одна женщина все время пыталась рассказать о своих проказах сорокалетней давности, но никак не могла найти внимательного слушателя. Не успел я сойти с поезда на вокзал в Усть-Манске, как меня вызвали к диспетчеру. — Простите, — сказал молодой парень в железнодорожной форме, когда я вошел в диспетчерскую и назвал свою фамилию.— Мы виноваты в том, что испортили вам настроение. Что-то произошло с системами волноводов темпорального поля. А может быть, темпограмма не дошла до адресата, и поэтому он не пришел вас встречать. — Он мог и не захотеть со мной встретиться, — я махнул рукой, собираясь выйти. — В следующий раз это не повторится, — заверили меня. — Мы все проверим. Можете ехать в детство хоть завтра. — Вряд ли в ближайший месяц у меня будет свободное время,— ответил я и вышел, не попрощавшись. Приближался один важный эксперимент, и времени действительно не хватало. И все же на следующий день я снова был на вокзале, снова ехал в дряхлом вагончике, снова стоял на пустеющем перроне. На краю платформы, как и вчера, я увидел мальчишку. — Сашка! — крикнул я. — Это же ты! — я чувствовал, я твердо знал это. Он хотел спрыгнуть с платформы, но передумал и остался стоять, глядя себе под ноги. Я бегом кинулся к нему, схватил за плечи, сжал. И вдруг он прижался к моей груди. На секунду, не более. Затем оттолкнул меня и, глядя исподлобья, сказал: — Так вот ты какой?! — в его голосе было очень много от взрослого мужчины. И вообще для мальчика он выглядел очень серьезным. — Сашка! Значит, ты все-таки узнал меня? — Еще бы. Но только я не Сашка. Меня все зовут Рола-ном... Ну, то есть Ролькой. — Но ведь меня-то зовут Александром. Значит, и ты Сашка. Он пожал плечами. Я в свои пятьдесят лет выглядел еще крепким человеком. А он был нескладный и худой. — Послушай, Сашка. Я буду звать тебя Александром, а не Роланом. — Здесь он снова пожал плечами, как бы говоря: «как хочешь». — Почему ты такой тощий, чертяка?! Тебе надо заниматься спортом, иначе долго не протянешь. На мгновение мне показалось, что его глаза смеются надо мной, и я тоже расхохотался. Какую глупость я только что ляпнул! Ведь я стою перед ним живой и здоровый. Как же в таком случае он может долго не протянуть? Вот ерунда-то. Он тоже засмеялся. Я так обрадовался его первому смеху, что мне даже не пришло в голову: неужели такой пустяк, как моя оплошность, может вызвать столь ко радости? Но, наверное, я был слишком счастлив. Мы дошли до самого виадука, хлопая друг друга по спинам ладонями и даже не пытаясь что-либо сказать из-за распиравшего нас смеха. Привокзальная площадь была не такой, какой я ее привык видеть. Бывая в Загорске, я почти всегда заходил в кафе «Астра». Но сейчас его еще не было и в помине. Справа доносился гомон базарчика, который не могли заглушить даже паровозные гудки. — Ну ладно, Сашка, — сказал я. — Трудно ведь сразу вести себя так, чтобы кому-нибудь из нас не было смешно. Я еще не раз попаду впросак. И это вовсе не означает, что мы с тобой не должны где-нибудь крепко пообедать. — Я не хочу,—сказал Сашка.— Нас уже кормили. «А что он думает на самом деле? — попытался сообразить я.— Если бы я хотел есть, то никогда бы не отказался, если бы предложение исходило от такого человека, как я сам. Ага! Но ведь я-то взрослый человек, я все понимаю. А он?» — Не хочешь, так не хочешь,— сказал я. — Расскажи-ка лучше, как ты живешь? Кто твои друзья? — Только не надо допросов,— ответил он, и я понял, что мои вопросы действительно похожи на анкету, на которую нельзя ответить искренне. Мы подошли к базарчику, и я спросил: — А мороженого хочешь? — Ага! — радостно ответил он. — С орехами или пломбир? — Ну да. С орехами! Такого и не бывает. — Посмотрим, — загадочно сказал я, но у женщины, продающей мороженое, действительно не было ни того, ни другого. Я спросил ее на всякий случай, но лучше бы я этого не делал. Она вдруг раскричалась на меня: «Ишь чего захотел!» Сашка потянул меня за руку. — Пойдем... Но я все же купил порцию обыкновенного молочного мороженого. Сашка взял его, глядя з сторону, но мне еще пришлось раза два сказать ему: «Ешь, чего гы?» — прежде чем он развернул бумажку. И тут же, как мне показалось, он забыл про меня. Сразу стало видно, как он хотел этого мороженого. Обыкновенный 14
|