Вокруг света 1969-12, страница 45

желтой с легким коричневым оттенком. Кроме Чидитсы, пожалуй, — у нее она была потемней. Все таннекве были легки и мускулисты, ноги и руки тонки, ступни и ладони узки.

Несомненно, они были до странности высоки для бушменов. Некоторые отклонения были и в строении лица и черепа. Высокие скулы и вытянутая нижняя челюсть делали их лица треугольными и слишком узкими для лиц типичных бушменов.

Наше присутствие не нарушило нормальной жизни племени. Дело было прежде всего в том, что жизнь эта не заставляла таннекве куда-нибудь торопиться: на ближайший период у них был приличный запас орехов марулы — их главного блюда, подаваемого как в вареном, так и в натуральном, растертом виде. Не спешил никто и на рыбалку: Пхело был болен, Сей-са — слишком стар и немощен. Третьим мужчиной в племени был негр, женатый на сестре Пхело. Кожа его была угольно-черной, но называл он себя, как и остальные, таннекве. («Он пришел к нам еще в то время, когда был жив мой отец. Они были большие друзья» — так представил нам его Пхело.)

— В прошлом году, — сказали нам мужчины, — мы ловили рыбу, а в этом нет. На охоту у нас сейчас ходит только он, — добавил Пхело, показывая на негра. — Тяжелые сейчас времена.

Сети висели тут же, на ветке дерева. Они были давно сухи, но и сейчас было заметно, как искусны были мастера, сплетшие их из крепких, как тетива, волокон растения, называемого «тещин язык»—очевидно, за длинные листья, которые оно в порыве бесстыдного самоутверждения выбрасывает к небу. Сети были виннокрасного цвета — результат обработки в настое коры, предохранявшем от гниения.

Пхело рассказал нам, что они используют свои лодки не только для рыбной ловли, но и для охоты. Едва завидев животное, они подплывают к острову, на который и высаживают «десант» из загонщиков и собак. Животное загоняют в реку, где остальным уже не составляет труда нагнать его на быстрых лодках — макорос.

Охотничьи копья имели

острия из металлических прутьев, расплющенных в форме листа. Пруты прикреплялись к древку с помощью сыромятных ремней. У каждого охотника было по четыре копья с разными — в зависимости от предполагаемой добычи — наконечниками.

Нужно было еще заканчивать исследование полученных данных, нужно было еще анализировать язык. Все это было впереди, но уже здесь, в болотах, ван-Хугстратен пришел к предварительному заключению, которое, по всей видимости, должно поднять немало пыли в антропологической музейной тиши.

С точки зрения физической, легендарное племя, 'ксане-кхве, или таннекве, — племя, занимающееся рыболовством и называемое речными бушменами, болотными бушменами или водными бушменами, — не было вовсе племенем бушменов. Оно было племенем сохранившихся до наших дней готтентотов.

Ван-Хугстратен искал бушменов, а нашел готтентотов. Учебники говорили, что их кожа должна была стать черной, а она осталась светлой; их «списали» еще полвека тому назад, определив как «реликтовые племена, находящиеся в процессе быстрой ассимиляции», а они были живы. Они были потомками славного племени мастеров стрельбы из лука, но не имели никакого понятия о луках и стрелах. Их предки были первыми пастухами на юге континента, они же не знали, что такое домашний скот. Живя в глубине материка, готтентоты разделили судьбу другого сгинувшего племени Южной Африки — таинственных стренд-лоперов, которые когда-то жили на побережье и ловили рыбу в двух океанах. Ван-Хугстрате-ну удалось открыть племя за считанные дни до того момента, как оно должно вновь исчезнуть от людей, и теперь уже навсегда.

...Сегодня река здесь, а завтра ее уже нет. Острова появляются и исчезают, как пузыри на воде. Вода вырывает папирус и камыш, несет его вниз, но он снова пускает корни. Леса падают, как кегли, и вырастают, грозные, как фаланги воинов. Болота постоянны только на сегодняшний день. Это мир прили-' вов и отливов, и путешествую

щий человек в нем как щепка. Воспоминания, которые он уносит отсюда, обманчивы, как сумерки.

Сейчас, когда за моим окном мигает огнями город, мои записи кажутся всего лишь бумагой. Вот тут записано, что, уезжая, мы оставили таннекве табак и всякие безделушки, но я почему-то не вижу записи о том, что в глазах таннекве светилась радость. Тогда я подумал: как они, умирающие люди, могли вообще радоваться такому пустяку? Но внезапно я понял: они безразличны к своей судьбе. В ту ночь на острове 'Ксашира смеялась гиена. И она будет смеяться и впредь, будут ли там жить люди таннекве или нет...

Перевел с английского И. ГОРЕЛОВ