Вокруг света 1969-12, страница 76

если люди, вооруженные древними открытиями, возьмут их за начало в своем труде».

Сейчас в научной медицине используется более полутора сотен лекарственных растений, взятых нами из народного опыта. Но это, по сути дела, ничтожная часть его. По летописям, -письменным источникам подсчитано, что на Руси знали целебные свойства более трехсот растений: уже в XII веке внучка Владимира Мономаха Евпраксия составила лечебник «Алимма», в котором упоминались около сотни «добродейных» трав. Китайская народная медицина насчитывает несколько тысяч рецептов, основанных на целительных свойствах растений. А ведь есть еще индейская, индийская, тибетская...

И самая главная наша цель — собрать воедино все народные рецепты прошлого и настоящего всех народов, все знания о лекарственных растениях мира.

Этой цели подчинена вся наша работа. Недавно, например, вышел словарь тибетско-латин-ско-русских названий лекарственных растений Тибета, насчитывающий сотни наименований. Мы регулярно обмениваемся добытыми знаниями с коллегами из Кубы, Польши, Венгрии и других стран. Объем предстоящей работы грандиозен. Необходимо объединить усилия ученых всех стран самых различных специальностей.

Несколько лет назад я возглавлял комплексную экспедицию на Дальнем Востоке. Тогда мы собрали сведения о полутора тысячах лекарственных растений — и забытых когда-то и совсем неизвестных прежде. Успех этой экспедиции был обусловлен тем, что на какое-то время мы превращались то в этнографов, то в историков, то в фольклористов, то в зоологов. Как этнографы, мы изучали обычаи местного населения, связанные с врачеванием; как историки — исследовали произведения старинных путешественников об этом крае; как фольклористы — обрабатывали древние легенды, предания, искали в них крупинки сведений о травах, что помогали «при порче», залечивали раны; как зоологи — собирали сведения о повадках животных. Ведь свойства значительного числа лекарственных трав человеку подсказали животные. Например, бурятские охотники заметили, что раненый олень отыскивает и ест красную

гвоздику. И после всесторонних научных исследований, проведенных в лабораториях нашего института, оказалось, что это растение прекрасное кровеостанав-ливающее средство.

Объем предстоящей работы не только грандиозен. Он практически нескончаем, ибо — я уверен — любая трава, любое растение несет в себе доброту. Ее надо только открыть и понять.

И когда идешь ранним-ранним утром — туман только поднялся, и лишь клочья его еще цепляются за тяжелую от ночной росы траву, и земля пудами облепила сапоги, — забываешь латинское название растения, которое ищешь, забываешь, что надо для лабораторных исследований собрать растущий здесь Hedera he-lis, содержащий сапонин, глю-козидгедерин, инозит и прочее... Думаешь только — вон там, в том овраге, куда еще не спустились рассветные сумерки, сказывают старики, растет шаленец, что «заговаривает» кровь...

Е. И. СЕМЕНОВ:

Для минералога, охотника за камнями, одно из самых интересных мест в нашей стране — это Ловозерские и Хибинские горы Кольского полуострова. Казалось бы, десятки исследователей начиная с самого Александра Евгеньевича Ферсмана успели изучить его вдоль и поперек, уже десятки лет там существуют большие промышленные рудники, и все же... Почти каждый год наш институт снаряжает туда новые поисковые экспедиции. И почти всегда они возвращаются в Москву с интересной добычей : в минералогические справочники приходится добавлять новые названия, вписывать неизвестные прежде химические формулы — найдены минералы, о существовании которых еще накануне исследователи и не подозревали. Там же, на Ловозер-ском массиве, было недавно сделано и одно из самых интересных наших открытий.

...Крошечная каменная крупинка, похожая на блестку, была вкраплена в одну из горных пород, слагающих центр массива. Сейчас я не могу даже точно припомнить, что именно заставило меня обратить на нее внимание — ведь повсюду в скалах были разбросаны тысячи подобных же блесток, представляющих собой осколки давно уже известных науке минералов. Один из моих учителей, основа

тель нашего института Кузьма Алексеевич Власов, не раз упоминал о том, как важна для минералога-поисковика интуиция... Что ж, значит, в тот момент интуиция меня не подвела.

Сильное увеличительное стекло превратило крошечную крупинку в желтые вытянутые кристаллы, похожие на иголки, и я тотчас же взялся за молоток, — какими-то почти неуловимыми для глаза внешними признаками «иголки» отличались от всех минералов, виденных мной за все время работы. Но, впрочем, здесь так просто было ошибиться — уж слишком малы были размеры образца...

В тот день я придирчиво осмотрел все окрестности, в которых была сделана находка. Ее близнецов не оказалось ни на одном из горных склонов. И когда вечером я возвращался в наш экспедиционный лагерь, весь мой улов составляла лишь одна эта «подозрительная» крупинка.

Крупинка лишь в несколько десятков миллиграммов весом.

Так и началась эта история, которая продолжалась несколько лет. Всесторонний анализ, проведенный уже после возвращения экспедиции в Москву в аналитических лабораториях института (наверное, далеко не часто одному из лучших наших химиков-аналитиков, М. Е. Казаковой, приходится работать с образцами такого веса), показал — крошечная каменная блестка с центральной части Ловозерского массива резко отличается по составу и свойствам от всех известных минералов. Формулы образца, установленной после длительных и кропотливых анализов, не было ни в одном из справочников...

Значит, открыт новый минерал! К тому же весьма интересный — в крошечном каменном обломке оказалось значительное процентное содержание редких элементов: церия, неодима, титана. По месту находки — Ловозерские тундры — этот крошечный камешек был назван тундритом, он был подробно описан в одной из научных публикаций нашего института. И все-таки... Многое еще оставалось неясным. Насколько широко распространен тундрит в земной коре? Ответить на этот вопрос можно было только на основании его повторных находок — на том же Ловозерском горном массиве, где-нибудь в другом месте...

73