Вокруг света 1973-05, страница 80

и ночь», как у нас говорят, чтобы купить квартиру. Значительная демократизация высшего и специального образования (25 лет назад малодоступного выходцам из несостоятельных семей) объясняется в значительной степени тем, что молодежь рано начинает работать.

Короткое исландское лето предъявляет повышенный спрос на рабочую силу — для обработки сельди, строительства и ремонта зданий, дорог. Гимназисты и студенты поголовно нанимаются на летние работы. Тем самым убит не один заяц: молодежь на деле знакомится с трудом, удовлетворяет потребность общества в рабочей силе и намного облегчает себе путь к, образованию. Могу привести как пример самого себя: в 12 лет я начал работать упаковщиком на рыбном заводе, в 13 лет — почтальоном, в 15 — водопроводчиком, — и так все время. Я нисколько не удивился, когда однажды в водопроводной траншее, в которой я работал, появился сын министра финансов.

Но нужно отметить, что современное производство и организация труда наступают на летние заработки учащихся и студентов; за последние два года возможности их трудоустройства значительно ухудшились.

В такой суровой стране, как Исландия, естественно, живут легенды о людях сильных и существует даже некоторый культ личностей, бегающих с полными бочками сельди на спине и мешками цемента в зубах. Такое романтическое отношение к силе и труду проявляется еще и в том, что исландцам как-то не удается работать равномерно, ритмично — по-научному; им больше по душе работа рывками, самая настоящая штурмовщина, — такова сила моряцких традиций. Был такой характерный случай с одним моим знакомым. Он це- . лые сутки работал на разгрузке судна с солью. Только закончили работу, как подошел другой пароход, тоже с солью. Работать так работать, и мой друг схватил лопату и отправился на этот пароход. Но через несколько часов он все же уснул в трюме на горе соли. Проснувшись до

вольно скоро, он вскочил, встрепанный, огляделся и спросил:

— Чья это соль? Работу тут получить можно?

Признаюсь, я, как и многие мои соотечественники, больше всего дорожу нашей репутацией как народа книжнош, литературного. По этому поводу как-то и шутить неуместно. Именно таким народом нам хочется быть и остаться. Говоря «литературный народ», я подразумеваю не только то, что исландцы создали такие своеобразные литературные памятники, как древние саги, и дали современной литературе таких замечательных писателей, как Лакснесс, Тордарс-сон и Гуннарссон. Я главным образом имею в виду активное и живое участие народа в литературе. У этого есть свои исторические причины: теснота и убогость старых исландских жилищ, а также суровая природа не способствовали развитию музыкального и изобразительного народного творчества; в самые мрачные века бедность и строгая тогда церковь объединились для того, чтобы предать забвению даже народные танцы. Оставалась книга. До сих пор каждый исландский крестьянин знает свое окружение не только с практической точки зрения, но и в связи с историей, сагами, фольклором. Он покажет вам камень, ничем не примечательный. «Подумаешь, редкость!» — скажете вы. Но оказывается, что это вполне уважаемый исторический камень: по одной саге, у этого камня погиб любимый герой многих исландцев Кьяртан Олафссон. Таким образом, страна, почти что лишенная материальных исторических памятников, оживает, плотно заселяется литературными и фольклорными воспоминаниями.

До сих пор рядовой исландец в часы радости, печали или в торжественных случаях непременно обращается к поэзии, — и не только вспоминает строки любимых поэтов, но и сам сочиняет по сложнейшим правилам исландские стихи и четверостишия. Вспоминается (дело прошлое), что когда я в 14 лет переживал любовную трагедию, я тут же сел и написал полную слез поэму; уверен, что подобные шедевры хранятся у нас на острове на дне очень многих ящиков и старых чемоданов. Молодежь относится с уважением к традиции общего участия в литературной жизни. В школах

устраиваются состязания, в которых команды «перебрасываются стихами»: ответ на предложенное четверостишие начинается с его последней буквы, и так продолжается до тех пор, пока у одной из команд не иссякнет «поэтическая жила».

Однако если не приходится особенно опасаться, что исландцы забудут о своем миролюбии и станут агрессорами или из тружеников превратятся в ленивцев, то их репутация как «народа книжного» находится под угрозой. Причин тут много. Можно назвать наступление развлекательной промышленности, сомнительных «массовых» изданий, особенно тех, что преподносят читателям удивительную смесь террора, секса и пошлости под соусом так называемого доку-ментализма. Ну а кроме того, жизнь просто стала более многообразной, теперь досуг людей у хорошей книги оспаривают многие конкуренты, часто вполне респектабельные. Мы стоим перед опасностью все углубляющегося разрыва между людьми, овладевшими культурными ценностями, и теми, кто уносится потоком развлекательной промышленности. Это проблема, разумеется, не только исландская, но у нас она намного серьезнее, чем в других странах, потому что нас мало. В такой стране, как Исландия, самостоятельная культура не может держаться лишь на интеллигенции, она немыслима без широкого участия всех слоев населения в культурной жизни.

Но пока все-таки исландцы декламируют стихи во время отдыха, при первом свидании или в порыве откровенности. Все еще ведут свою родословную к героям саг крестьяне, все еще нет более популярных передач по радио, чем чтение Лакснессом своих произведений... Трудно сказать, как долго еще это продлится. Ответ на это мог бы дать достоверный анализ сложных культурно-политических факторов, но это уже тема для другого разговора.

Рисунки Е. МОНИНА

i

й