Вокруг света 1973-10, страница 73

еще не была знакома с Филипом Трезором Мауритсоном.

Это было последнее лето ее шестилетнего брака с Петером: осенью он познакомился с другой женщиной и сразу после рождества оставил Мониту с пятилетней дочерью Моной. но его просьбе она срочно обратилась в суд — он спешил расписаться с новой женой, которая была уже на пятом месяце, когда ему оформили развод. Моните осталась двухкомнатная квартира в Хёкарэнге-не, и Петер вовсе не претендовал на ребенка. Он отказался даже от права регулярно общаться с дочерью; вскоре выяснилось, что он отказался и от обязанности платить алименты.

Больше всего огорчило Мониту то, что пришлось бросить курсы, на которые она недавно записалась.

Она уже давно чувствовала, как ее связывает недостаток образования, и ведь, ее вины тут не было. После обязательных девяти классов она решила год отдохнуть от учебников, но познакомилась с Петером, вышла замуж, и мысль об учении пришлось оставить. На следующий год родилась дочь. Петер тем временем поступил на вечерние курсы, и только за год до развода, когда он их окончил, наступила ее очередь. Но с разводом все планы рухнули, ведь няню найти невозможно, а если и найдешь — где денег взять?

Первые «два года после рождения ребенка Монита сидела дома, но, как только удалось пристроить дочь на день к частной воспитательнице, пошла на фабрику. Она и раньше, почти до самых родов, работала в разных местах: и в канцелярии, и кассиршей в магазине самообслуживания, и продавщицей, и работницей на фабрике, и официанткой..

Но когда Монита после двухлетнего перерыва опять начала искать место, оказалось, что положение на бирже труда ухудшилось, возможностей выбора куда меньше. Без специального образования и знакомств она могла рассчитывать лишь на самую нудную работу с невысоким жалованьем. Правда, как только она опять начала учиться и. появилась перспектива, стало] легче переносить убийственное однообразие конвейера/

Но после развода, когда она осталась одна и пришлось перейти на укороченный рабочий день с меньшей оплатой, ей стало невмоготу. В приступе отчаяния она уволилась, хотя и не представляла себе, что будет дальше.

Некоторое время Монита тянула

на скудно^ пособие по безработице. Только и думай, как свести концы с концами; квартплата,. еда и одежда для дочери поглощали все, что удавалось наскрести. Она даже бросила курить, но кипа неоплаченных счетов продолжала расти.

Под рождество она вместе с Моной поехала к старшей сестре в Осло. Родители погибли в автомобильной катастрофе пять лет назад, и, кроме сестры, у нее никого не осталось. С тех пор сестры встречали рождество вместе. Чтобы купить билет, Монита отнесла в ломбард обручальные кольца родителей и несколько брошек. Провела в Осло две недели, прибавила за это время три килограмма и вернулась после Нового года в Стокгольм совсем в другом настроении.

В феврале 1971 года Моните исполнилось двадцать пять лет.

С тех пор как Петер оставил ее, прошел год. У нее было ощущение, что за это время она переменилась больше, чем за все годы брака. Прибавилось жизненного опыта и уверенности в

себе. Правда, стала жестче и циничнее. И она очень тяготилась одиночеством.

Монита ходила гулять с дочкой, брала в библиотеке кучу книг, которые читала, когда спала Мона. Телефон теперь звонил редко, самой звонить некому, и, когда его совсем отключили за неуплату, она этого почти и не заметила. Она чувствовала себя в своей квартире как в тюрьме, но постепенно заточение стало для нее залогом покоя, а жизнь за стенами ее унылой конуры казалась все более чужой и нереальной. По ночам, когда Монита бесцельно бродила по квартире не в силах читать от усталости и не в силах уснуть от душевной смуты, ей иногда казалось, что она сходит с ума.

Будущее дочери сильно тревожило Мониту, нередко она даже плакала от горечи и бессилия. Ей хотелось, чтобы Мона росла в человеческих условиях, окруженная заботой и теплом, а не в такой среде, где погоня за деньгами и социальным престижем, стремление возвыситься над другими де