Вокруг света 1975-12, страница 76

Несомненно, подобные опыты вносят важный вклад в дискуссию о способности шимпанзе к самостоятельному составлению фраз и в конечном итоге в выяснение проблемы способности к знаковому языку. Люси, например, прекрасно различает по смыслу серии знаков, содержащих, казалось бы, одни и те же символы: она обращает внимание¹ на порядок построения фразы, и для нее совсем не все равно, будет ли это «Роджер — щекотка — Люси» или «Люси — щекотка — Роджер».

Интересным путем идет профессор психологии Калифорнийского университета в Санта-Бар-баре Дэвид Примак ¹. Он поставил перед собой задачу изучения природы интеллекта и считает шимпанзе очень интеллигентными животными, а обучение их языку — одним из основных способов тренировки интеллекта.

Метод Примака направлен на решение одного из кардинальных вопросов науки: «Существует ли способ, могущий представить язык в системе?» И если будет получен положительный ответ, то Примак может применить свою программу для обучения людей, испытывающих трудности при овладении языком (это умственно отсталые и люди с дефектами речи).

Первой обезьяной, на которой Примак опробовал разработанную им программу, была шимпанзе Сара, родившаяся в Африке. К началу эксперимента (1968 год) ей было уже 6 лет.

Символы, которым училась Сара, представляли собой кусочки пластика различной формы и цвета. Каждый соответствовал определенному слову, а металлическая полоска на обратной стороне позволяла прикреплять пластик к магнитной стенке. При построении фразы пластиковые кусочки располагаются друг под другом. Сейчас Сара знав! примерно около 130 символов.

Уошо заучивала свои знаки в фразе по методу подражания и внушения. А Сара училась по известному и опробованному методу накопления: учитель давал сигнал, и обезьяна на него отвечала, если ответ был правилен, получала поощрение (при неправильном ответе Сару никогда не наказывали).

Если ассистентка Примака

¹ О первых опытах Д. Примака см. «Вокруг света», 1971, № 12. Там же опубликован комментарий профессора Л. Крушинского.

поднимала, например, какой-нибудь плод, Сара должна была составить на магнитной доске по всем правилам фразу: «Энн— дать — яблоко — Сара», называя учительницу по имени и указывая название плода. Если это удавалось, ей отдавали яблоко. Сара легко справлялась с подобными заданиями, и поэтому их усложнили. Например, она освоила значение фраз типа «Сара — положить — абрикос — красная — миска», «виноград— банан — зеленая — миска». Такие задания Сара решала правильно в 80—90 процентах случаев. В настоящее время Примак тренирует еще двух шимпанзе. Ученый мечтает завести целую группу животных, которые жили бы почти на свободе и по собственному желанию приходили на уроки.

ЛАНА УЧИТ «ЙОРКСКИЙ»

Успех опытов, проведенных с Уошо, Сарой и другими шимпанзе, неожиданно, но закономерно подсказал исследователям еще один, принципиально новый, путь. Те, кто работал с Уошо, вынуждены были как бы играть двойную роль: с одной стороны, роль собеседника, а с другой — наблюдателя, ⁴ который должен был максимально точно фиксировать каждый знак Уошо, а также обстоятельства, в которых он делался. «Насколько все было бы проще, — сказал наблюдавший за экспериментами с Уошо Рей Карпентер, один из крупных современных приматологов, — если - бы удалось применить компьютер».

Идея «автоматизированной установки», поданная Карпенте-ром, легла в основу новой методики исследований, разработанной группой американских ученых во главе с профессором психологии Эрнестом фон Глазерс-фельдом. Небольшой группе специалистов-психологов, приматологов, биоников и лингвистов удалось создать электронное устройство и программу синтаксического и смыслового анализа знакового языка.

Эксперимент начался в 1973 году. Знаковый язык — «йоркский», названный так по имени института, — состоит из небольших геометрических фигур, каждая из которых соотносится с определенным словом. Эти геометрические фигуры были названы, в свою очередь, «лексиграммами». На внутренней прозрачной стене помещения, в котором находится обезь

яна, имеется клавиатура с нанесенными на клавиши лексиграммами. Если нажать такую клавишу, то компьютер получит информацию с «произнесении» именно этой лексиграммы. Последовательность лексиграмм компьютер считает «фразой», если она начинается определенным сигналом и заканчивается «точкой». Чтобы подать начальный сигнал, обезьяна дергает рукой за штангу, укрепленную над клавиатурой, и начинает «разговор». Компьютер считает фразу правильной, когда последовательность лексиграмм точно соответствует правилам, зафиксированным в заданной программой грамматике. Сомнительных случаев здесь нет: фраза либо абсолютно правильна, либо неправильна. Правила построения фраз в «Йоркском» языке однозначны, жестки и, не допускают отклонений, ибо пока что стоит задача проверки только грамматических способностей шимпанзе Ланы, а не ее воображения.

Когда Лана нажимает на клавишу, лексиграмма, изображенная на ней, проецируется на экран, расположенный непосредственно над клавиатурой. Нажатие другой клавиши — рядом появляется новое изображение. И так далее, до тех пор, пока не получится линейная запись фразы. Затем компьютер выносит решение. Если фраза правильна, звонит колокольчик, если нет — лексиграммы исчезают с экрана, и Лане нужно начинать сначала.

Этот «механизм стирания» Лана обнаружила и освоила очень быстро. Допустив «опечатку», она даже не пытается довести фразу до конца, а сразу ставит «точку». Компьютер, оценивая, естественно, входные данные как ложные, сразу гасит проекторы и готовит систему к новому «разговору» — так что зря Лана на клавиши не нажимает.

Экспериментальное оборудование допускает целый ряд автоматических «ответов»: Лана в любое время может «заказать» поесть или попить, но только при условии, что фраза будет сформулирована правильно. Скажем, она набирает на клавиатуре фразу: «Пожалуйста, машина, дай мне кусочек банана». И автомат подает лакомство в углублении в стене, откуда Лана его забирает. Точно так же обезьяна может попросить кусочек яблока, изюм, хлеб, орехи,

74

■