Вокруг света 1978-02, страница 63

Вокруг света 1978-02, страница 63

какие порой возникают уравнения...

— Ростислав Данилович, очень хотелось бы увидеть результаты вашей работы на настоящей реке. Это возможно?

Задаю этот вопрос и ловлю в себе не то чтобы недоверие к опыту ученых, но как бы желание все «потрогать своими руками».

— Конечно. Завтра вы можете посмотреть Телячьи перекаты. Это место Волги мм моделировали одним из первых.

Плывем вниз по Волге на маленьком служебном катере. Мимо идут длинные баржи с лесом, щебенкой, песком. Пахнет ивняком и арбузной свежестью речной воды. Остался позади крутой правый берег и город, так красиво и уютно обживший его.

Белые песчаные пляжи еще пустынны — рано! — и на мокром песке хозяйничают кулички. Следы их лапок тут же слизывает зеленоватая волна.

Телячьи перекаты издавна беспокоили волжских капитанов. Старики утверждают, что в начале века телята переходили здесь Волгу вброд. Отсюда и повелось название. Телячий остров, буйно заросший лесом, делит Волгу на два рукава.

Стоп! Мы стали на том месте, где некогда Волга подверглась «хирургической операции», но тщетно я пыталась разглядеть ее след. Берег, под ним глубокая вода.

— Глубокая, — подтверждающе кивает Ростислав Данилович. — А еще двадцать лет назад глубина в этом рукаве едва доходила до 2,3 метра. Мы исследовали, помнится, восемь вариантов улучшения русла. Пробовали разные выправительные сооружения и прорези в русле, прикидывали даже перенос судового хода в левый, более узкий рукав. Наконец, остановились на грунтовой дамбе. Вон она — видите? Теперь глубина Волги здесь, у Телячьих перекатов, доходит до четырех метров. И суда больше не садятся на этой старой волжской мели.

— А как же было в прошлом? Ведь за реками наблюдали и раньше? Вероятно, и об исправлении русла думали?

— Мы очень ценим опыт речников прошлого. И каждый раз, моделируя тот или иной отрезок реки, обязательно пользуемся гидрологическими ежегодниками, паспортами перекатов или излучин. Но документы, к сожалению, дошли до нас не все... Паспорта

перекатов Волги, например, велись только с 1870 года. А нам известно, что наблюдение за рекой проводилось с петровских времен. Правда, довольно примитивное. Представьте себе: убогая, населенная волжскими лоцманами и рыбаками деревня. Длинный зимний вечер. Просторная изба, наполненная разместившимися на лавках чинными бородатыми мужиками. Сумеречно. Огонь потушен, чтобы в темноте яснее думалось. По очереди лоцманы подробно описывают фарватер своего плеса, подробно вспоминают, где и как лежит вода, как располагаются пески, косы, какие у них приметы. И хотя память у лоцманов удивительная — они накапливали обширные запасы знаний изо дня в день и никогда ничего не теряли, — только этого недостаточно, нельзя на такой основе браться за «лечение рек». Ни топографических съемок, ни геологических исследований тогда не велось, а они необходимы. Ну а о таких помощниках, — Ростислав Данилович кивает в сторону земснаряда, — старые лоцманы и мечтать не могли. Пятьдесят тысяч кубометров грунта в сутки с речного дна! Но если на таких мощных машинах работать без знания руслового режима, то и эффект от такой дноуглубительной работы окажется ничтожным.

— Если я правильно уяснила ваши вчерашние пояснения, модель Ветлуги доживает в вашей лаборатории последние дни. А дальше?

— Нам поручено сделать генеральную схему улучшения судового состояния Вятки. Завтра один из наших сотрудников выезжает в Киров. Надо почувствовать реку, выявить наиболее затруднительные участки, осмотреть состояние гидросооружений, познакомиться с принципами их строительства. И конечно, собрать все исходные данные для модели — топографические карты, заключения геологов и гидрологов, пожелания специалистов бассейнового управления. На очереди Белая, Вишера.

— И так будет со всеми реками?

— Да, очевидно, со всеми.

...Великий Галилей утверждал,

что «гораздо легче разгадать законы движения небесных тел, столь от нас удаленных, чем законы движения воды, протекающей в нескольких шагах от наблюдателя».

Справедливые слова, но время внесло в них существенную поправку.

Л. МАРТЫНОВ

tjj~^|appH и Ятунгку изгнали ш из племени манджилджара —* очень давно. Может быть, тридцать лет тому назад, а может быть, и все сорок.

Племя тогда бродило в песках западноавстралийской пустыни Гибсона. Мужчины охотились — для людей, знающих пустыню, дичи в ней достаточно; женщины собирали дикорастущие плоды, выкапывали корни. Жизнь текла размеренно в вечной кочевке — от источника до источника. Отличала жизнь племени от жизни далеких предков лишь необходимость избегать встреч с белыми людьми: время от времени они появлялись в пустыне. Чем они занимались, люди манджилджара не знали и не очень интересовались: известно было лишь то, что лучше от белых держаться подальше.

В остальном все оставалось неизменным. И так же неизменны были законы и обычаи племени манджилджара. Никогда женщина не брала в руки копье, никогда мужчина не пользовался корнеко-палкой. Женщины на стоянке разжигали костры, ставили заслоны от ветра: мужчины чинили оружие, охраняли стойбище. Старейшины определяли, кто и когда сочетается браком, и следили при этом, чтобы не были нарушены правила. Правила эти у австралийских аборигенов вообще очень

60