Вокруг света 1981-03, страница 24

и склонилась в низком поклоне, мысленно прося у бога удачи.

Можно ли передать словами танец, тем более такой сложный, как индийский, где все, даже намек на жест, даже взмах ресниц, оттачивалось и выверялось веками?

Там-там-там — начал неторопливо вызывать барабан. Но Манджула застыла каменным изваянием на одной ноге. Вторая приподнята и согнута в колене. Правая рука слегка изогнута над головой, левая перед грудью. Нет больше хрупкой смущенной девушки. Вместо нее на сцене бог Кришна. Немигающие глаза устремлены вдаль. Взгляд их властен и непоколебим.

И вдруг: «Та-та-ти-та-та» — раздается из-за кулис звонкий голос матери Манджулы. Она выпевает ритм в сопровождении настойчивых призывов барабана, и бог оживает. Кришна слышит голоса несчастных девушек, взывающих о помощи: демон Нарака похитил шестнадцать тысяч красавиц. Кришна направляется в царство Дармарупадеса, которым правит Нарака. Резкие движения согнутых на уровне груди рук вправо-влево, вправо-влево. Глаза бога загораются хитрым блеском. Он обманывает и уничтожает пятиголовое чудовище Муру и его сыновей. Тати-ти-та-та. Теперь Кришна готовится к бою с самим демоном. Вот он встречает врага. Сражение началось. Барабан отбивает ритм все быстрее и быстрее. Бог на сцене ловко отражает удары. Быстрый, смелый, грациозный Кришна побеждает врага и торжествует победу.

Устало замолкает музыка. Под аплодисменты счастливая Манджула покидает сцену. Танец удался.

Манджула уже собралась уходить, когда после моего выхода я вернулся со сцены в артистическую уборную.

— Одну минутку, Манджула,— останавливаю ее. — Извини, пожалуйста, но мне бы очень хотелось снять твой танец на кинопленку. Где ты будешь выступать на открытой площадке?

Лицо Манджулы вспыхнуло радостью и смущением одновременно. Она стала быстро говорить что-то своей матери на хинди, видимо, та плохо понимала по-английски. Посовещавшись, девушка повернулась ко мне.

— Мы можем приехать сюда в воскресенье днем, и я покажу танцы там, где вам будет удобно снимать...

Остановились на небольшой бетонной площадке для игры в городки возле клуба, окруженной яркой зеленью кустов и деревьев, которые прекрасно могли заменить декорации. Для музыкантов припасли большой ковер и целую груду расшитых подушек.

Каково же было наше удивление, когда в воскресенье в назначенное

время Манджула приехала лишь вдвоем с матерью в коляске велорикши. Никаких музыкантов с ними не было. Да и наряд девушки никак не подходил для сцены: простенькое платьице в полоску с рукавами-крылышками да кофточка-безрукавка, Ни колец, ни браслетов, ни серег, которые так эффектно смотрелись на ней во время выступления.

Манджула, заметив наши растерянные взгляды, спросила:

— Что-нибудь не так? Может быть, мы сильно опоздали?

— Нет-нет,— поспешил я успокоить девушку. — Все в порядке. Просто мы не знаем, как быть с музыкой для танцев.

— О, в этом нет необходимости. Я станцую и так.

— А костюм?

— Все здесь. — И Манджула показала на чемоданчик в руке матери.

Мы проводили наших гостей в клуб, чтобы девушка могла переодеться.

Когда минут через двадцать она показалась в дверях, все замерли: это было настоящее море сверкающих огней. Казалось, что ослепительные лучи солнца посылают не только украшения на голове, шее, груди, руках Манджулы, а ярким ореолом светится вокруг сам воздух. Преобразился и наряд девушки. Через оранжевую блузку перекинут голубой шарф. На рукавах чуть ниже плеч широкая блестящая кайма. Шальвары из тонкой ткани стянуты у щиколоток звенящими кольцами.

Меня смущало лишь то, что Манджула босиком: от клуб$ к городошной площадке вела узкая тропинка, на которой иногда встречались змеи. Однако в ответ на наши опасения Манджула только беспечно улыбнулась.

Мы спускаемся по лестнице и сворачиваем на тропинку. Я иду впереди, на всякий случай держа перед собой длинную палку. Но Манджула все время отвлекает меня. Она спрашивает, будем ли мы снимать кинофильм или только фотографии, а если фильм, то кому будем показывать. Объясняю, что готовлю цветной фильм об Индии. Это очень взволновало девушку. Она даже придержала меня за руку. И вдруг, собрав всю свою решимость, Манджула, что называется, на одном дыхании выпаливает слегка дрожащим голосом:

— Очень хочу, чтобы вы показали этот фильм, где буду и я, в Москве. Тогда меня могут пригласить выступить у вас в стране. С самого детства мечтаю поехать в Советский Союз.

, Так я оказался посвященным в ее тайную мечту, трогательную и по-детски наивную, о которой девушка скорее всего никому никогда не говорила.

— А почему ты хочешь поехать именно в Москву?

Мне показалось, что в душе она

давно была готова к этому вопросу.

— Когда мы говорим «Москва», то имеем в виду всю вашу страну, в которой нет нищих и голодных людей, где все могут быть счастливы. Очень бы хотела увидеть все это своими глазами. Вам трудно понять, вы это видите каждый день. А для нас то, что мы слышим и читаем о вашей стране,— это как сон или добрая хорошая сказка, в которую трудно верить. В наших танцах добро всегда побеждает зло. И когда я танцую, то стремлюсь показать, что и я хочу этого...

Признаться, в тот момент я не нашелся, что ответить на это признание индийской танцовщицы.

Вот мы и на месте. Манджула находит, что площадка вполне подходит для танца. Значит, можно начинать. Девушка принимает исходную позу, бросает быстрый взгляд на мать, которая устроилась прямо на траве, подогнув под себя ноги, и я слышу уже знакомое «та-ти-ти-та-та, та-ти-ти-та-та».

Вот оно что! Как же я сразу не сообразил, что мать всегда репетирует с нею без музыки, как сейчас, лишь отбивая ритм ладонью по траве?

Манджула танцует. Выпад на правое колено, на левое, вращение. Темп нарастает. Городошная площадка невелика, куда меньше сцены, но как умело девушка использует каждый сантиметр: шаг вправо — поклон, шаг влево — разворот. Белыми бабочками порхают в воздухе, падая ей под ноги, цветы, срывающиеся с косы во время резких движений. На фоне зеленых деревьев они напоминают мне наши снежинки, каким-то чудом попавшие в индийское лето. Этот классический танец в лучах солнца, среди зелени деревьев и трав, под щебетанье птиц и равномерные звуки женского голоса «та-ти-ти-та-та», захватывает не просто неповторимой пластикой, а увлекательностью самого повествования, в котором воедино слились прекрасное и трагическое, скорбь утрат и радость жизни.

Последнее движение, и Манджула замирает, сложив ладони перед грудью. «Намаете!» — «До свидания!» — говорят они. Кто-то изо всех сил бьет в ладоши, кто-то от восторга во весь голос кричит на английском слова благодарности. Девушка подходит к матери, сконфуженно поправляя соскользнувшую во время танца низко на лоб диадему.

Мы окружаем женщин, вручаем сувениры, наперебой благодарим.

— Манджула, расскажи немного об индийском классическом танце. В чем его сложность и почему его приходится так долго изучать? — когда шум немного стихает, прошу я девушку, чтобы дать ей возможность передохнуть.

Несколько секунд девушка молчит, собираясь с мыслями, а потом негромко начинает рассказывать:

22