Вокруг света 1982-03, страница 60

он виновен и должен быть отдан под суд, но ведь не его мы судим сегодня!

— На мой взгляд, он имеет самое прямое отношение к делу,— возразил Лайке,— но вы не даете мне...

— Одну минуту, господа,— перебил его судья, опускаясь в черное кожаное кресло у стола.— Альберт,— обратился он к Лайксу,— я аккуратно читаю «Эверглейдскую газету», и ваше личное мнение о строительстве на Больших Кипарисовых для меня отнюдь не секрет. Создается такое впечатление, что вы решили использовать этот суд для пропаганды ваших убеждений. Верно это?

— Нет, неверно,— отвечал Лайке.— В деле существуют обстоятельства, которые нельзя замалчивать, если моего подзащитного собираются судить по справедливости, и к ним относятся свидетельские показания Лоутона.

— Я тем не менее настаиваю, что вы принуждаете суд даром тратить время,— сказал обвинитель.

— А я с полным основанием могу уверить вас, что нет,— твердо возразил Лайке.— Поступок моего подзащитного неоспоримо обусловлен действиями свидетеля Лоутона, только не требуйте, чтобы я сию минуту раскрыл вам все карты. Иначе какой смысл продолжать рассмотрение дела? Дайте срок, и я докажу вам обоснованность моих вопросов.

— Скольких свидетелей вы намерены допросить? — осведомился судья.

— Еще всего лишь двух. Рона Сим-монза из корпорации «Прибой» и обвиняемого.

Они вернулись в зал суда; судья занял место на возвышении, и Лайке вызвал для дачи показаний свидетеля Рона Симмонза. Нетрудно было заметить, что Симмонз нервничает и чувствует себя не в своей тарелке.

— Свидетель, ваше занятие в настоящее время?

— Я — вице-президент строительной корпорации «Прибой».

— В чем конкретно состоят ваши обязанности по службе, мистер Симмонз?

— На мне лежит связь с населением, а также обеспечение сбыта будущих участков.

— Что именно вы подразумеваете под словами «связь с населением»?

— Как вам сказать. Создание благоприятного общественного климата. Усилия, направленные на то, чтобы добиться со стороны публики доброжелательного отношения и поддержки наших проектов.

— И что же, удается вам снискать расположение публики, когда вы губите живую природу?

— Я возражаю, ваша честь,— быстро вставил обвинитель.— Вопрос задан не по существу.

— Поддерживаю возражение,— сказал судья.— Прошу в дальнейшем воздерживаться от подобных вопросов, господин адвокат.

— Да, ваша честь.— Лайке вновь

повернулся к Симмонзу.— Мистер Симмонз, а существуют ли у вас в настоящее время обязанности помимо вышеупомянутой связи с населением?

— Да. Мне поручено производить надзор за первоначальным освоением участка под названием «Эверглейдские виллы».

— В таком случае вы несете прямую ответственность за действия занятых там сейчас рабочих. Верно я говорю?

— В общем, да.

— А вы хоть раз выезжали для непосредственного надзора на место, где ведутся работы?

— Нет.

— Отчего же?

— Некогда было. И кроме того, это входит в обязанности бригадира.

— Но разве бригадир не ответствен перед вами за свои действия?

— В известном смысле да.

— А между тем вы, в сущности, даже не знаете, чем он там занимается?

— Я знаю, что он занимается расчисткой строительной площадки — для того его нанимали. И знаю, что это первоклассный работник.

Немного помолчав, Лайке продолжал:

— Скажите, мистер Симмонз, не пробудилось в вас сознание вины, когда бригадир Лоутон отравил ручей и вызвал мор аллигаторов и других животных? Вас это не обеспокоило?

— Не вижу причин отвечать на такой вопрос.

— А если бы вместо животных речь шла о человеческой жизни — тогда бы видели?

— Конечно. Это совсем другой разговор.

— Разве один из ваших ночных сторожей не застрелил там, на болотах, человека?

— Довольно! — жестко произнес судья.— Свидетель, вы свободны. В подобном духе допрос продолжаться не может.— Он взглянул на Лайкса из-под бровей.— Скоро двенадцать часов, а защита еще не вызвала ни одного настоящего свидетеля по делу, и суду неясно, каким образом адвокат намерен защищать своего клиента. Суд объявляет перерыв до четырнадцати часов и предупреждает адвоката: либо он без дальнейших проволочек переходит к защите, либо отказывается от ведения дела.

Когда заседание суда возобновилось, Лоутона уже не было видно среди публики, но Райлз и Симмонз вернулись в зал посмотреть, чем завершится дело. Задние ряды заняли после перерыва друзья и знакомые Прыгуна из резервации, которые гуртом приехали в Нейплс, опоздав к началу суда. Вернулся на свое место и Фред Гендерсон, хотя его присутствие больше не требовалось.

Поднялся Лайке.

— Ваша честь, защита просит разрешения предъявить суду одно вещественное доказательство.

— Хорошо, господин адвокат,— не

доверчиво сказал судья, еще тая на Лайкса досаду за то, что происходило утром.

Два судейских пристава внесли в зал шкуру исполинского аллигатора и положили на пол у скамьи присяжных. Несколько минут присяжные и судья молча разглядывали ее, пораженные небывалыми размерами.

Затем Лайке вызвал на свидетельское место Чарли.

— Мистер Прыгун,— начал он,— сколько вам лет?

Чарли отвечал медлительно, оробев от чуждой обстановки, от присутствия стольких незнакомых лиц, руки у него дрожали.

— В точности не знаю, но поручусь за восемьдесят шесть.

— Сколько из них вы прожили на Больших Кипарисовых болотах и низменности Эверглейдс?

— Все до единого.

Лайке кивком показал на шкуру.

— Вы этого аллигатора застрелили?

— Да, этого.

— Почему вы так уверены? На болотах много аллигаторов, и одна шкура похожа на другую.

— Потому что у него шрам на голове. Это Фитюлька Джордж.

— Фитюлька Джордж?

— Аллигатор,— сказал Чарли, указывая на шкуру.— Это его так зовут.

— Ваша честь,— сказал, вставая, обвинитель.— Вопросы защиты неуместны и бесцельны, они уводят нас от существа разбираемого дела. Суду неважно, какая у аллигатора была кличка.

Судью, однако, уже одолевало любопытство: впервые в его практике защита подсудимого зиждилась, если так можно выразиться, на шкуре аллигатора, и ему было интересно узнать, что будет дальше.

— Можете продолжать, господин адвокат,— сказал он.

Лайке склонил голову.

— Мистер Прыгун, давно ли вам знаком этот аллигатор?

— Лет шестьдесят, а то и больше. Старый он был, Фитюлька Джордж.

— Будьте добры, расскажите суду, откуда у аллигатора этот шрам на голове.

По-прежнему медлительно, как бы извлекая каждое слово из глубин памяти и взвешивая его, Чарли отвечал:

— Я нашел этого аллигатора на болотах, когда он был длиной в полруки, принес в селение и держал у себя. Один раз к нам забрел белый мальчик, и Фитюлька подвернулся ему под ноги. Мальчик вытащил из костра головешку и приложил аллигатору к темени. Фитюлька Джордж кричал, плакал, как ребенок, а этот мальчик еще крепче прижимал головешку и выжег у детеныша глаз. Когда я вышиб у него из рук головешку, Фитюлька Джордж был наполовину мертвый. Я приготовил снадобье из трав и корней, замесил на болотном иле, замазал обожженное место и много недель не снимал. Выжил

58