Вокруг света 1982-12, страница 60

Голодов и Москальцов ушли наверх. Часа через полтора внезапно заработала рация. Говорит Голодов: «При переходе трещины Леша Москальцов потерял равновесие и упал вниз. Очень сильно ушиб переносицу, травмировал ногу. Чувствует себя нормально. Если к нам поднимутся Хомутов и Пучков, то мы втроем его спустим...»

Быстро снаряжается спасотряд. Я выхожу вместе с Леней Трощиненко, а Валерий Хомутов поджидает доктора Орловского и будет подниматься вместе с ним. Часа через полтора подходим к месту происшествия. Москальцов лежит на снегу. Трогать Лешу не решаемся, надо ждать доктора. Через полчаса подходит Орловский. Осматривает Мо-скальцова и делает заключение: «Сотрясение мозга, двигаться противопоказано, необходимо транспортировать». По связи просим прислать на помощь четверых с носилками, а сами спускаем пострадавшего на станковом рюкзаке. Нести одному тяжело, а вдвоем и тем более вчетвером нельзя: не позволяет крутой извилистый рельеф. Поэтому через каждые 20—30 метров меняемся. Наконец, пройдя самую изрезанную часть ледопада, выходим на более ровный участок. Снизу подходит спасотряд. Укладываем Лешу на носилки и, меняясь четверками, спускаемся.

В два часа дня двойка Мысловский— Балыбердин сообщила по рации, что достигла вершины Эвереста. В самый торжественный момент жизни нашей экспедиции мы спускаем пострадавшего. На вершине ему уже не быть. Леша это понимает, и глаза его полны слез...

С нетерпением ожидаем известия о спуске Мысловского и Балыбердина в пятый лагерь. Однако рация молчит. Мы все понимаем, как измотаны восходители. Перед тем как выйти на штурм, они три дня трудились на высоте 8300— 8500 метров, причем Володя Балыбердин опять работал без кислорода. Надевал маску только по ночам.

Поздно вечером рация заговорила: Балыбердин сообщал, что состояние у обоих тяжелое, требуется срочная помощь. Все в базовом лагере, затаив дыхание, прислушиваются к еле слышному голосу Володи. Иванов в пятом лагере тоже приник к рации.

После короткого совещания Иванов передает на базу, что наверх выходят Бершов и Туркевич с запасом кислорода и горячим чаем. Ночью мы узнаём: эта двойка подошла к Мысловскому и Ба-лыбердину и оказала им необходимую помощь. Разговор получает неожиданное продолжение. Бершов просит разрешения на штурм: «До вершины идти не более часа, светит луна, запаса кислорода хватит не только на подъем, но и на спуск». После недолгого размышления Евгений Игоревич Тамм соглашается с доводами Бершова. Той же ночью Бершов и Туркевич взошли на вершину, а потом помогли первой двойке спуститься в пятый лагерь. Вскоре еще одна победа: на Эвересте—В. Иванов и С. Ефимов.

Утром 5 мая выходим на штурм в тройке: Хомутов, Голодов и я. В первый лагерь пришли в 15.00. Отдых. На следующий день в три часа пополудни добираемся до лагеря № 2. Здесь уже отдыхают победители. Обнимаем их, поздравляем с победой. Эдик сильно поморозил руки, страдает от болей, у него очень усталый вид.

7 мая. На скалах много снега. Идем в кошках. Рюкзаки тяжеленные: несем запас кислорода на все восхождение. В третьем лагере узнали, что двойка Валиев—Хрищатый делала попытку штурма, но из-за холода и ветра вернулась назад. Победное восхождение совершили уже ночью.

8 мая. Несем по пять баллонов кислорода, спальный мешок для четвертого лагеря, бензин и продукты. Рюкзак весит более двадцати килограммов. Очень тяжело идти на отвесных участках. По дневной связи услышали, что после затяжного ночного штурма Валиев и Хрищатый чувствуют себя неважно, и Тамм предлагает двойке Ильинский—Чепчев спускаться вместе с ними. Ильинский и Чепчев теряют шансы попасть на вершину, но законы товарищества превыше всего. Две двойки начинают спуск.

В лагере № 4, куда мы поднялись к вечерней связи, нам неожиданно сообщили, что всем спортсменам, принимавшим участие в обработке маршрута, присвоено звание заслуженных мастеров спорта СССР. Голос в рации продолжает говорить, но слова не сразу доходят до сознания: «Есть указание прекращать все восхождения».

Как прекращать? Ведь мы завтра все и так прекратим! Ясно одно: надо сейчас же идти наверх. Сегодня дойдем до пятого лагеря, а завтра... завтра день покажет, тем более такой день — 9 Мая!

Мысль о том, что надо взойти на вершину именно 9 Мая, вертелась в голове еще внизу, когда мы преодолевали ледопад. По графику нам не хватало одного дня. Где же его взять? Единственная возможность — пройти за день сразу два лагеря. Лишь только окончилась вечерняя связь, как мы надели рюкзаки и в 19.00 вышли из палатки.

Я продвигался в полной темноте. Единственной путеводной нитью была перильная веревка. Постепенно глаза начали привыкать к мраку, впереди угадывались очертания ажурного снежного гребня, который во что бы то ни стало нужно пройти сегодня. Снег матово поблескивал под ногами. На остром как нож гребне пришлось сесть верхом, чтобы не потерять в темноте равновесия. Провисев несколько минут на веревке, я с трудом вскарабкался на узкую полочку с огромным «живым» .камнем. Вылез под нависающую стенку, переходящую в кулуар. Снова снежный гребень, и опять — длинный, нескончаемый кулуар...

По сыпучему скальному гребешку осторожно, чтобы не спустить камни на ребят, идущих следом, вылез на новый гребень. Холодный резкий ветер дунул

в лицо. Оглядевшись, я понял, что нахожусь на Западном гребне и передо мною в темноте простирается Тибет. Следовательно, до палатки пятого лагеря несколько десятков метров. На одном дыхании проскочил это расстояние, и вот впереди что-то полощется — палатка!

Я опустился перед входом, аккуратно завязанным капроновым шнурком. Чтобы развязать узел, пришлось снять рукавицы. Руки мгновенно окоченели. Залез в палатку прямо в кошках — на улице их не снять. Через несколько минут вваливаются Валера и Юра. Молчим. С трудом снимаем кошки. Ботинки решили не стаскивать — утром на этом сэкономим целый час. Устраиваемся в спальных мешках на ночлег. Забываемся в полудреме.

Просыпаемся около пяти утра. Готовим питье, завтракаем, заполняем фляги, начинаем надевать кошки. Это самая мучительная процедура. Руки не слушаются, дыхание срывается. Наконец все готово, можно выходить. На улице уже светло — начинается восход. Гребень местами освещен солнечными лучами. Там, где их нет,— мертвящий холод. Коченеют ноги и руки.

Выходим на освещенное место, и сразу становится теплее. Однако все время приходится идти по теневой стороне. К восьми часам подходим по «черепичному» склону под рыжую скалу. Сообщаем на базу, что через три часа будем под вершиной. Это известие тренеры воспринимают довольно спокойно. Видимо, внизу не сомневались в нашей решимости взойти на вершину.

Идем все время тесной группой, собрав веревку в кольца. По зализанным серым камням, посыпанным снегом, по полкам и полочкам поднимаемся все ближе к гребню, над которым возвышается снежная шапка. Последние усилия. Пройдя скальную осыпь, выходим на снежную подушку.

Вот она, вершина! В этом нет никаких сомнений. Дальше идти некуда. В центре снежного пологого гребня кислородные баллоны, к ним привязаны вымпелы — это следы наших ребят. Достаю фотоаппарат, снимаю на цветную пленку панораму, потом перезаряжаю камеру, фотографирую сначала Юру, а затем Валерия. На несколько минут снимаем кислородные маски, чтобы подышать воздухом Эвереста. Поздравляем друг друга. Валера включил рацию и на одном дыхании произнес поздравление «всему советскому народу и всем народам, боровшимся с фашизмом, с Днем Победы, 9 Мая».

Спуск с вершины — это часть восхождения. Пока не спустишься к подножию покоренной горы, не чувствуешь себя настоящим победителем. У нас осталось достаточно сил и кислорода, и уже через три часа мы были в пятом лагере. На следующий день спустились в лагерь № 3, а 12 мая пришли в базовый,.

Катманду — Лукла — Эверест — Москва