Вокруг света 1983-10, страница 35

ние мастерицы признают без оговорок. Есть ее работы в Палане, в Корякском окружном музее, есть в Ленинграде в Музее этнографии народов СССР, есть в Москве...

Узор, составленный из белого и коричневого меха, подчеркивал желтизну травы. Потом вдруг солнце зашло за облако. Мне показалось, что тень облака побежала по меховой дорожке, но узор не поблек, а словно даже заспорил с потускневшим днем, поспешил вдогонку облаку. Смотреть на работу мастерицы было легко и радостно — от нее веяло покоем и величием тундры...

Село Манилы,

Камчатская область

ОЛЕГ Д 3 Ю Б А, фото автора

ТЕМЬ ОБЛЖЙ

3 начала нужен камень, и камень непростой. Долго приходится бродить по окрестным сопкам и редким островкам среди тундры, пока найдешь его.

Камень нужен звонкий. Чтобы не глухо отзывался при ударе, а звучал мелодично и живо. Узнают его и по другой примете. На поверхности камня как бы читаются следы, будто некогда был он мягким и прошли по нему олени, оставляя четкие выемки острыми копытами. Такой камень и годится для авыта.

Тем временем сушится шкура оленя. Ее растягивают или просто раскладывают на полу. Только надо все время следить, чтобы она сохла равномерно, не стягивалась по краям. Наконец, можно взять в руку авыт — заостренный камень — и приняться за обработку.

Татьяна Хельевна Оптепина — мастерица из камчатского села Манилы — рассказывала, как обрабатывать шкуру, а между тем неторопливо раскладывала на столе кусочки меха — заготовки для праздничного малахая. Украшения-то дело десятое по очередности работы, да совсем не последнее по смыслу. Даже если без бисера и без вышивки сработан малахай или кухлянка, без узора все равно не обойтись. А узор — мозаика из разноцветного меха и замши.

...Долго надо сушить ольховую кору. Если останется в ней влага, то пропадет краска, не нальется в ней оленья замша привычным красно-коричневым цветом. Шкуру обрабатывают ольховой корой, потом замачивают в настое хвои кедро вого стланика. Снова сушат, и вновь Татьяна Хельевна берет авыт. Но теперь не каменный, а железный.

А что же химия? Неужели не проще выделывать шкуры, обставившись фла конами с синтетическими снадобьями? И впрямь проще, да никто из бывалых тундровиков такую кухлянку не наденет. Не выдержит она мороза, застынет Искусственная нить тоже не подойдет — по ней, как по капилляру, заползет под меховую одежду холод. Но химия помогает в другом. Раньше личинки овода так изъедали шкуры, что становились они похожими на решето. Когда же появился препарат, которым опрыскивают оленей летом в табуне, куда как лучше и прочней стали кухлянки.

Не так уж много умелиц работает в пошивочной мастерской совхоза «Ма-нильский», а всех пастухов, кочующих по тундре с оленьими табунами, наделяют они теплыми кухлянками, малахаями, торбасами. Не спастись без них от морозов, которые особенно люты там, где впадает в залив Шелихова река Пен-жина. В какое оленеводческое звено сов хоза ни залетишь, обязательно увидишь там меховую одежду, сшитую Татьяной Хельевной и ее подругами.

Сама Татьяна Хельевна родом из Микина — было такое село на Охотском побережье Она из береговых коряков.

БИШТЖЯ РЕМЕСЛА

называющих себя нымыланами. Нымы-ланы занимались не оленеводством, а промыслом морского зверя.

— Вот слышала, говорят порой,— заметила мастерица,— будто береговые коряки шить не умели. Неправда это. Иначе как бы я научилась? Но шили-то по-своему. Сейчас покажу, в чем разница.

Из шкафа она достала две кухлянки. Одна сшита по традициям н —

оленных коряков: мехом наружу, а *рна-мент составлен из меховых клины-ч. Другая — по традициям обитателей прибрежной полосы — замшей наружу, з по ней разбежался бисерный орнамент.

Меховую одежду Татьяна Хельевна шьет с детства. И всегда считала, что шитье — и радость и отдых. Даже разговаривая со мной, не оставляла вышитые бисером клочки меха, прикидывая, как получше расположить их на одежде. А иной раз выйдет узор посложней, помудреней — такой одежду уже не украсит, а перецветит — вот и переносит его мастерица на меховой коврик или дорожку.

...По серебристому горизонту разбрелись олени, стоят островерхие яранги, греются у костра пастухи. Этот коврик сделан из меха нерпы. На другом коврике решила мастерица бисером вышить кремлевскую башню с пролетающим в небе спутником. Но показала мне эту работу с оговоркой: не закончена еще, подумать надо, как передать такой сюжет меховым и бисерным узором .

В совхозной мастерской просторно, но чтобы расстелить меховую дорожку, увидеть весь рисунок, а не рассматривать его по частям, я попросил мастерицу вынести работу на улицу.

У склона ближней сопки на траве мы осторожно раскатали дорожку. Татьяна Хельевна разглядывала ее придирчиво — да и когда мастер бывает доволен своим изделием? Зато другие люди уме