Вокруг света 1984-12, страница 54

О том, как уже о вполне достоверном, пишут в мае 1776 года лондонские газеты.

Ах, эти слухи, как потом они станут путать историков!

1778 год. Хмурым апрельским утром вдоль западного побережья Америки неспешно плывут на север «Резолюшн» и «Дискавери». Их ведет капитан Джеймс Кук, щедро давая английские имена островам, впервые открытым русскими моряками. Джеймс Кук ищет заветный пролив, ведущий из Тихого океана в Атлантический вдоль северного побережья. Вахтенным дан приказ смотреть в оба.

Конечно, они вспомнинали о пропавших на этом берегу русских моряках, задумывались об их судьбе. Один из спутников Кука — лейтенант Кинг записал в дневнике:

«Гуманности ради надо надеяться, что те из 15 человек, которые еще живы, ничего не узнают о наших кораблях, приходивших к здешним берегам, и не разочаруются столь жестоко в своих мечтах вновь попасть на родину...»

1779 год. На самом краю русской земли странствует по заснеженным просторам приятель Николая Дауркина, другой замечательный человек,— казачий сотник Иван Кобелев. В одиночку он объездил всю Чукотку, и теперь неуемное любопытство привело его к забитому плавающими льдами проливу, за которым уже другая земля — Америка.

Давно Иван мечтал туда проникнуть. С детства не дают ему покоя предания, которые передаются в роду Кобелевых от деда Ивана-старшего. Тот дружил еще с Семеном Дежневым. И на четырех кочах, что плыли с Дежневым, а потом потерялись во время налетевшей бури, были у Ивана Кобелева-старшего хорошие дружки. Не мог он о них забыть, жадно ловил каждый слух о русских людях, будто бы унесенных штормом и прижившихся на американском берегу. И детям своим завещал собирать о них сведения, внукам.

В июле 1779 года добрался казачий сотник Кобелев уже до островка Имаг-лин (ныне остров Ратманова) посреди пролива, отделяющего Азию от Америки. И был уже смутно виден американский берег...

Сидел Иван у костра, в котором вместо дров чадно горели облитые жиром китовые кости, и неспешно беседовал с местным старшиной-тойеном Кайгунем Момахуниным.

Тот рассказал Кобелеву, будто есть в Америке река не то Хеврен, не то Хеув-рен называемая, а на ней точно стоит в лесах острожек. Построили его люди, отличные от местных тамошних жителей: имеют они бороды широкие и густые, почитают иконы, на досках нари

сованные, и знают грамоту, умеют писать, как и он, его гость — казачий сот-нйк.

Иван Кобелев стал просйть, чтобы переправил его старшина на американский берег и проводил к тому острожку. Но Кайгунь отказался: «упова-тельно потому, что ясашные чукчи боялись, чтоб ево Кобелева на американском берегу не убили или б не задержали, и в таком случае страшась взыску...»— как доложит потом сотник начальству.

Тогда Кобелев попросил хотя бы передать от него письмо к «российским людям» в Америке. Старшина согласился, и сотник стал писать:

«Прелюбезные мои до плоти братцы, жительствующие на большой почитаемой американской земле, естли вы веры греческого исповедания, кои веруют в распятого господа нашего Иисуса Христа, и просвященные святым крещением люди имейтесь то изъясняю вам, что во-первых послан из Гижигинской крепости в Чукоцкую землицу для примечания...»

Коротко рассказав о себе и о том, что он узИал от Кайгуня Момахунина, сотник предложил план, как установить с земляками непосредственную связь:

«Естли точно есть, получите сие от меня письмо, то как возможно старатца бытием каждое лето, на тот остров Имаглин, или с кем пересылать письма, а особливо по которой реке жительство имеите, и сама ль та река в море устьем или в какую-нибудь губу впала, то б, на устье оной реки, или губы, на осветном месте, чтоб было видно с моря, или из губы крест высокой деревянной поставить...»

Письмо останется без ответа. И крест в условленном месте не появится, и никаких других знаков Кобелев не получит о том, что письмо его дошло до «прелюбезных братцев».

Это письмо вообще бы кануло в безвестность, и мы бы никогда не узнали о нем; если бы дисциплинированный сотник Иван Кобелев не переписал его в свой путевой журнал, чтобы представить начальству. А журнал, по счастью, сохранился в архиве до наших дней.

Доложил начальству Иван Кобелев и о примечательном разговоре, какой произошел у него на обратном пути. В каком-то Кангунском острожке повстречал он «пешего чукчу» Ехипку Опухи-на. И тот Ехипка похвастал сотнику, будто сам бывал на американском берегу «для торгу разов до пяти» и тоже слышал о якобы живущих там в дремучих лесах бородатых людях.

А дружок этого Ехипки, живущий на острове Укипень (теперь это остров Кинга), куда издалека чукчи и эскимосы обоих материков каждый год для большой^⁴ торговли собираются, даже якобы привозил и ему, Ехипке, показывал письмо от тех загадочных бородачей. Письмо на дощечке, написанное с одной, стороны красной краской, а с другой «черными с вырезью словами».

Ехипка взять письмо для передачи

в Анадырскую крепость побоялся, но запомнил, о чем загадочные бородачи просили в нем земляков: «всего у них довольно кроме одного железа».

Рассказал он Кобелеву и о том, что слышал будто бы от своего приятеля и других людей: бородатые жители в крепости на берегах Хеуврена «собираются в одну большую зделанную хоромину и тут молятся, еще есть де у тех людей такое место на поле и ставят деревянные писанные дощечки, стают противу оных прямо передом, мужеск пол большие, а за ними и прочие...».

Не иначе как в самом деле русские, прелюбезные братья!

Крестятся по-православному, молятся на кладбище, когда своих хоронят. Ехипка и его приятели американские такого выдумать не могли, они это в самом деле видели!

Это уже не слухи, дело серьезное.

Но кто же эти люди? — пытается сообразить сотник Кобелев. Внуки тех, что плыли с Дежневым? Сохранили в чужих краях и веру и родной язык? А может, кто из тех пятнадцати, что капитан Чириков потерял? Или их сыновья и внуки. Сомнительно, чтобы это были дежневцы, ведь столько времени прошло, почти полтораста лет. А вот чи-риковцы — или их потомки — вполне возможно, скорее допустить следует...

В те времена существовало убеждение, будто Новая Земля, давно открытая поморами, тянется вдоль всего северного побережья Сибири как далеко выступающий на запад полуостров Американского материка. Исследуя побережье Ледовитого океана, смутно видели во многих местах очертания каких-то гор на севере, замечали, что оттуда прилетают птицы, и решили: все это тянется Новая Земля, a he разбросаны в океане отдельные острова — Врангеля, Новосибирские, Северная Земля, как будет постепенно выясняться потом.

Тогда даже такие выдающиеся мореплаватели и ученые, как Джеймс Кук и Михайло Ломоносов, еще смутно представляли себе очертания западного побережья Америки. Оно только еще возникало на картах, и не очень было ясно, где же именно, в каком месте потерял Чириков свои две шлюпки.

А о внутреннем строении Северо-Американского материка и о географии Аляски вообще никто еще ничего достоверного не знал. В «Примерной инструкции», которую разработал для экспедиции Креницына — Чичагова Ломоносов, предусматривалась возможность, обогнув Америку с севера, быстренько достичь с запада не только Гренландии, но даже Шпицбергена — такие существовали тогда смутные и превратные представления о расстояниях и размерах материков.

Так что скромному казачьему сотнику Ивану Кобелеву, как и полковнику Пле-ниснеру «из живописцев», вполне простительно было думать, что высадившиеся на американском берегу матросы Чирикова или их дети и внуки сумели продвинуться столь далеко на север и

52